— Ну, не то что горюю, нет, но в последнее время она мне стала даже нравиться. Я покупал ей шляпки, чтобы ее утешить, после того как мой скучный отчим отошел в мир иной. И это помогало. Я даже как-то возил ее в Пенгапах, и там ей было хорошо.
— Так это здорово, — сказала Мэбс. — Она много оставила тебе денег?
— Все, что осталось после бегов. Она их очень любила и очень интересовалась гусями.
— Но ты же заработал кучу денег.
— Да, на войне. Это было неплохо.
— Тебе надо жениться, — сказала Мэбс.
— У меня еще полно времени.
— Мы могли бы подыскать тебе кого-нибудь подходящего, — подтрунивала Таши.
— Я сам справлюсь, спасибо. Кстати, я скоро уезжаю в Северную Африку.
— О, Хьюберт. Если сможешь, пожалуйста, пошли нам несколько банок оливкового масла. Ладно? А то все мои запасы ушли на недоношенных детей.
— Что за недоношенные дети?
— Ну те, с кем я работаю в местном госпитале. Ох, Хьюберт, ты же, наверное, думаешь, что мы сидим и ничего не делаем. Правда?
Наблюдая за подругами, исчезающими на Бонд-стрит, он ощутил теплое чувство. Их неослабевающий интерес к магазинам утверждал, что жизнь продолжается. Военные беды только разожгли их аппетит. И когда война кончится, они быстрее других вернутся к мирной жизни. „Интересно, Мэбс когда-нибудь сожалела о Феликсе, — подумал он. — Или забыла его совсем. Похоже, она вполне довольна своим Нигелом“. Когда он возвращался к себе в офис, то снова подумал, куда же Феликс исчез в ту ночь. На него непохоже, что он подхватил какую-нибудь проститутку, его объяснения звучали неубедительно. Он надеялся, что тот не сделал ничего опрометчивого, ну, может, просто встретился с кем-то из старых друзей.
Вернувшись в Лондон через год, Флора в густом тумане споткнулась о край тротуара, оступилась и упала на оба колена. В тумане цвета охры водитель машины, которая чуть не сбила ее, нажал на клаксон, и она ощупью перебралась через тротуар к изгороди. Покрышки скрипнули, задев за край тротуара. Флора порвала чулки, из колен текла кровь, а чемодан открылся.
— Черт бы побрал! — выругалась она, поправляя юбку, поплевала на платок, чтобы вытереть ссадины. — Проклятье! — ее голос звучал сдавленно из-за тумана. Она защелкнула замок чемодана и похромала. Какие-то чудища незаметно подкрадывались и выхлопными газами еще больше сгущали туман. Колени ныли, она с трудом дышала, втягивая в себя туман, и наткнулась на униформу тоже цвета тумана. Американец стоял неподвижно.
— Простите, — сказала Флора, — я вас не видела. — Она ударила мужчину по ногам своим чемоданом.