Беллер ел его глазами.
— Добрый старина Карлос, — с тревогой в голосе произнес он.
— Не понимаю, почему и меня нельзя унести, — капризным тоном заявил лорд Пестерн.
Карлайл расслышала, что именно прошептал мистер Беллер:
— Черт бы тебя унес!
— Нет, нет и нет! — громко заговорил Ривера. — Поскольку мы не одобрили второй вариант, то разыграем первый, как условились. Решено.
— Карлайл, не пройти ли нам… — сказала леди Пестерн, вставая, и увела дам в гостиную.
Фелисите была обескуражена, обижена и испытывала беспокойство. Она неприкаянно бродила по комнате, посматривая на мать и Карлайл. Леди Пестерн не обращала на дочь никакого внимания. Расспрашивала Карлайл о поездке в Грецию и выслушивала довольно путаные ответы с полнейшей невозмутимостью. Мисс Хендерсон, завладев принадлежавшей леди Пестерн шкатулкой для вышивания, размеренно двигала руками, перебирая нитки, и как будто с интересом слушала.
— Я не вижу смысла вести себя так, словно у нас обедает архиепископ Кентерберийский, — вдруг заговорила Фелисите. — Если у вас есть что сказать о Карлосе, я буду премного обязана, услышав ваши слова.
Руки мисс Хендерсон на мгновение замерли, бывшая гувернантка взглянула на Фелисите и снова склонилась над своей работой. Леди Пестерн, положив нога на ногу и скрестив руки, слегка пожала плечами.
— Не думаю, что сейчас подходящий для такого обсуждения случай, — сказала она.
— Почему? — спросила Фелисите.
— Дело может закончиться сценой, а в нынешних обстоятельствах, — проговорила леди Пестерн с рассудительным видом, — для сцен нет времени.
— Если ты опасаешься прихода мужчин, маман, то они заняты. Джордж увел их в бальный зал поработать над программой.
Вошел слуга и собрал кофейные чашки. Леди Пестерн говорила Карлайл что-то несущественное, пока дверь за ним не закрылась.
— Итак, повторяю, — громко сказала Фелисите, — я хочу слышать, маман, что вы имеете против Карлоса.
Леди Пестерн взглянула на нее и пожала плечами. Дочь топнула ногой.
— Черт возьми! — брякнула она.
— Фелисите! — сказала мисс Хендерсон. Ее вмешательство не выглядело ни предупреждением, ни увещеванием. Имя прозвучало как неакцентированное замечание. Большим и указательным пальцами мисс Хендерсон держала небольшой стилет для обработки вышивок и в данный момент внимательно его рассматривала. Фелисите сделала нетерпеливое движение.
— Едва ли вы считаете, — резко сказала Фелисите, — что кому-нибудь приятно в странном доме, хозяйка которого смотрит на гостей так, словно от них дурно пахнет!
— Если на то пошло, дорогое дитя, от него пахнет дурно. И запах специфически тяжелый, мне кажется, — задумчиво произнесла леди Пестерн.