Ричардсон криво усмехнулся, встал, подошел к борту и сплюнул со злостью в мутную воду, по которой плавали пустые сигаретные пачки и обрывки газет. «Да, гениальные изобретения, — хмыкнул Дик, почему‑то поругивая про себя деда, да заодно и себя тоже, обзывая себя кретином, хлюпиком, несостоявшимся анархистом. — А не лучше ли было сидеть в Англии, там хоть родовой замок, хоть внешний лоск преуспевающего и самодовольного обывателя сохранялся. А здесь что?…»
Еще он подумал, что вот уже более полугода как он живет в каком‑то оцепенении, в каком‑то безразличии к окружающим предметам и людям, что почти каждое утро он механически встает, механически проглатывает сандвич, выпивает чашечку кофе, механически целует в дряблую щеку свою бабку, механически одевается, куда‑то идет, едет, плывет, что‑то ищет. И еще он подумал, уже с иронией, что и сам основатель их рода, клана Ричардсонов, когда‑то знатного и богатого, потом обедневшего и захиревшего, тоже был эмигрантом в той же Англии…
* * *
Родословная по мужской линии уходила в далекое прошлое, тянулась к русскому инженеру и авантюристу Петру Гарину. Подобранный английским военным судном на коралловом острове, затерявшемся среди вод Тихого океана, и доставленный в Британию, во дворец короля, он был помилован. Слабовольный и рахитичный король завидовал в душе русскому авантюристу, которому удалось некоторое время властвовать над Америкой и всем миром. Прощение его королевского величества пошло впрок Гарину. Тот вскоре остепенился и с большим усердием занялся деятельностью, направленной на благо приютившей его новой родины.
Очень много и плодотворно он поработал над улучшением конструкции радарных установок, что в несколько раз повысило их эффективность и разрешающую способность. Негромоздкие приставки к радарам, тепловые излучатели и локаторы дали возможность англичанам обнаруживать подлетающие к острову немецкие бомбардировщики — в начавшейся немного погодя Второй мировой войне — на дальних подступах. Получившие заблаговременно нужную информацию английские летчики успевали забраться в свои истребители «Харрикейны» и «Спитфайеры» и вылететь на перехват стервятников. Операция «День орла» была практически сорвана. Фашистам не удалось нанести внезапный удар по аэродромам страны и вывести из строя всю авиацию Англии. А в самый напряженный момент битвы, 15 августа 1940 года, когда в налете участвовало до тысячи самолетов люфтваффе, посланных по приказу Геринга, за один из собранных подпольно небольших гиперболоидов стал сам Петр Гарин.