между речными системами. Было неизвестно, какие реки куда
текут, куда впадают.
В письме к брату Кропоткин так рассказывал о приготовлениях
к отъезду: «Снарядим караван из 3—4 казаков, лошадей 12, заку-
пим товаров и поедем торговать. Я поеду тоже торговцем, и
сохрани бог подать вид, кто я, — могут не пустить, — знаешь, как
китайцы подозрительны, особенно если узнают, что я военный.
Потихоньку надо будет снять дорогу; для этого, может быть, дадут в
помощь топографа. Командировка, как видишь, в высшей степени
интересна, тем больше, что всякие сведения драгоценны, но нельзя
будет выдать себя, а потому надо быть очень осторожным, а
потому запасусь коробкой товаров, бусоль за пазуху, барометр в
карман— и марш. Одежда простого казака, буду приторговывать...
Вчера меня избрали в члены Сибирского отдела
Географического общества — избрали и ждут великих милостей. Рылся я
сегодня в библиотеке Главного штаба и ничего не нашел об этой
стране».
Кропоткин понимал, что его уже успели оценить как
исследователя, а «великими милостями» называл географические
открытия, которые он мог сделать в Маньчжурии.
«...Но, Саша, гут и поражает меня мое незнание мучительно.
Важно определить строение гор. А как я определю? Я шифера не
отличу от гранита или почти так. Растительность, как я ее опишу?
Срисую? Как?
Да, жалко, а можно бы было многое описать. Вести же
коллекцию невозможно — поймут, что я не казак; тогда и казенной цели
не достигнем. Спасибо, хоть съемку могу сделать, и то с трудом...
Нужен навык. Но это еще самое легкое, а строение гор и
растительность— вот беда...
Вчера помешали кончить. Сегодня я получил «Азию» Риттера
и пять карт этого края, то-есть ни одного лешего туда не носило,
' Бусоль — измерительный прибор с компасом.
ходили с Цурухайтуя на Пекин, но прямо на Айгунь никто не ходил,
и для исследований никто не забрел в этот угол. На картах
китайских все нанесено чрезвычайно нелепо и разнообразно, так что я
не могу составить себе даже приблизительного понятия о том, как
пойду, по каким рекам. Из Цурухайтуя мы выйдем в первых числах
мая; для этого мне придется перебраться в Забайкалье по
последнему льду на Байкале, то-есть в половине апреля, а потому
скоро — прощай Иркутск.
Теперь же придется заниматься преимущественно этим делом.
Надо читать, что есть по крайней мере, о соседних странах».
Почти детский стиль письма и крайнее возбуждение говорят о
душевном настроении молодого географа, о его увлечении.
Новый член Сибирского отдела Географического общества,
двадцатидвухлетний юноша собирался в путешествие с великими