бывал в кишлаках...
Он словно взял Камила за плечи и резко повернул от лозунгов к тому дальнему нищему кишлаку.
Взбираются вверх поля. Прижались к подножию гордого Айкара кибитки с плоскими крышами, на которых
лежат связки хвороста.
И Камил говорит о родном кишлаке, о неграмотных людях. Он вспомнил старого чабана,
исколесившего все окрестные горы. Как-то старика повезли к далеким родственникам в Самарканд. Он
был на празднике или на свадьбе целых три дня.
Старик часами рассказывал о каменных мостовых, о фонарях на улице, усатом жандарме. Почти
каждый рассказ он начинал фразой: «Когда я был в Самарканде». Чабана считали самым знающим,
повидавшим жизнь человеком. А он не мог даже расписаться. У Джумабая хранилась его бумажка с
кривыми крестиками - свидетельство о вечных долгах.
Будет ли в кишлаке школа? Все зависит от него, Камила, от его товарищей. Так он и сказал.
- Видишь: единогласно приняли. Я же говорил, некого нам бояться, - сказал он после собрания
Рустаму.
- Конечно, некого, - согласился Рустам.
Чувствовалось, он поддерживает разговор ради приличия, чтоб не обидеть Камила, а мысли его
далеко. О чем-то думает Рустам уже не первый день. Очень изменился парень с того вечера у Мехти.
Сейчас возбужденный Камил еще не замечал перемены.
- Нужно Кариму написать. Он обрадуется.
- Конечно, - опять равнодушно согласился Рустам.
Подошел Мехти. Поползли усики, сверкнули зубы.
- Привет комсомолу! Слышал, слышал... Нужно отпраздновать.
15
Камил развел руками:
- Подождем стипендии.
- Не обязательно. - Мехти засмеялся. - Счастье в наших руках. Так говорит комсомол?
- Так, - ответил Камил.
- Тогда - вечером. - Мехти хлопнул его по плечу и, повернувшись, зашагал по длинному коридору.
- Видишь, даже комсомольцем стал, а все равно... - Рустам недоговорил и тоже ушел.
Но если бы он сказал что-нибудь обидное, все равно не испортил настроения Камилу. У него был
праздник.
Они гуляли в хорошем, дорогом ресторане. Такой публики не встретишь на улицах Баку, в коридорах
института. Черные костюмы, белоснежные, накрахмаленные воротнички. За одними столиками шли
деловые разговоры, за другими - шумно произносили тосты. Оркестр играл старательно, без отдыха.
- За комсомол! - громко объявил Мехти.
Тост прозвучал в этой обстановке странно. За соседним столиком солидные люди переглянулись:
веселится молодежь. Так любящие отцы глядят на невинные шутки детей.
В аудитории института врывались загорелые парни. От них пахло морем и нефтью. Они несмело, с