– Скажи, а Мака ты убил? – Боб выступил из-за спины Сигизмунда и замер в третьей позиции, будто на сцене, знаменуя всей своей фигурой продолжение вечера неудобных вопросов.
– Боб, тебе молния в голову попала? – возмущенно ответил Антуан, но Сигизмунд уже не слышал его: он бежал, поскальзываясь и оступаясь на жидкой грязи, к паровозу, где квартировал начальник.
…Линн он нашел под сцепкой между тендером и кабиной машиниста. Мокрые волосы облепили лицо, глаза все такие же круглые, а в спине торчит железный лом.
– Это шутка такая, приземленная, пошленькая, – проскрипел кто-то за спиной у Сигизмунда.
Иван.
Снизошел с забора на землю, подошел к составу, присел на корточки и потрогал кукольную белую руку. Мертвую.
– Если бросить лом в унитаз движущегося состава, можно остановить поезд. Не пробовали?
– Не доводилось, – Сигизмунд встал, отряхнул колени. – Интересно, за что ее так?
– Болтала много. Как ворона. Кар-кар-кар.
– Звучит как правда, – сыщик сузил глаза и снова упал на четвереньки, быстро осмотрел ладони Линн – одну, вторую… Ни на одной не было следов замка. А это значит, что…
– Вежливости вас, городских, не учили. Что здесь старостимы невоспитанные донельзя, что вы, туристы, приезжаете и – тьфу! – этикета ни шиша, – Иван харкнул на землю вслед поспешающему Сигизмунду, который несся обратно, к свежей могиле упорного механика.
Того самого, из которого хороший автоматон получился бы.
Но он не успел.
Антуан и Боб лежали крест-накрест, друг на друге, пялясь слепыми мертвыми глазами в голубеющее после дождя небо. По ресницам Боба полз деловито бурчащий толстый шмель.
– Да вы все сговорились, что ли? – Сигизмунд тоже поднял лицо к небу и запустил в него липким комком грязи. – Все решили сдохнуть, пока я не найду четыре миллиона? МОИ четыре миллиона? Чтобы ни с кем их не делить?
«Правильно, – пробормотал чей-то голос в голове. – Правильно, сыщик. Не дели их ни с кем».
Сигизмунд протер глаза, сделал шаг, другой в направлении голоса… Из-под низких ветвей ели виднелось серебристое пузо.
– Богородица дева. Ты ж погляди, что делается, – пробормотал он. – Это же дирижабль. И как я тебя раньше не заметил-то?
Он медленно подошел к гладкому боку небесного яйца, погладил его, как живое, и забрался по перекореженным ступенькам в гостеприимно распахнутое жерло лежащей рядом гондолы. Пробежал ладонями по сломанным циферблатам, прислушался к молчанию приборов. Нет, они не мертвые, они спят. Пока спят.
Над головой у Сигизмунда гудели провода. Перемигивались фиолетовыми искорками, напитавшись энергией от грозы. Искусственный пилот-автоматон магнетически пробирался в голову гостя, деловито ворочал там мыслями – радовался. Что появился новый. Еще один человек-рад, который поможет ему когда-нибудь выбраться из этого захолустья и взлететь. Стать повелителем неба и не делить его ни с кем.