— Вам сколько было тогда? — поинтересовался Репрынцев.
— За сорок. В таком возрасте, сами понимаете, скупиться не приходится…
— Будем считать, что с этого началось все, — сказал Федор Ефимович.
— Будем считать.
Федор Ефимович видел, что Агранович понимает всю сложность своего положения. Он почувствовал сразу осведомленность гостя, не пытался уходить от разговора и не искал для себя дешевых оправданий.
— Это не было минутным увлечением, — признался он. — Другое дело, может быть, с моей стороны не вполне честно было воспользоваться затруднениями Шуры: большой город с его жизнью, стремление выглядеть не хуже других, следовательно, нужда в деньгах… Но я не могу упрекнуть себя и в особой настойчивости. Не солгу, если скажу: она без излишнего колебания, что ли, пошла на нашу близость.
Агранович умолк надолго, медленно промерил шагами кабинет.
— А потом… — продолжал он, — мне не захотелось с ней расставаться. Я знал, что в скором времени меня пошлют в Целиноград, где захромали наши дела. Сказал Шуре. Видел, что она этим тоже огорчена. Вот тогда и возникла мысль о техникуме…
— В какой связи?
— Дело в том, что приехала-то она учиться. Дома могли с нее спросить. На швейной фабрике она к этому времени перешла в плановый отдел на простенькую счетную работу. Подучили ее там немного. Вот я и решил, что диплом об окончании техникума она как-то оправдает, если ей не поручать особых дел…
— Однако вы устраивали ее позднее на инженерные должности, — напомнил Федор Ефимович.
— Я ничем не рисковал, — признался Агранович. — Это — нетрудное дело. В любой системе Можно найти десятки людей, которые, получая зарплату, не имеют никакого отношения к должности, занимаемой ими. Часто это делается все-таки в интересах дела и потому, что нет других нужных штатных единиц. А можно и так…
— Как?
— В данном случае мои действия вы можете расценивать как злоупотребление служебным положением.
— Без этого не могли обойтись? — спросил Федор Ефимович.
— Конечно, мог, — сказал Агранович. — Но, видите ли, в этом нуждалась не только Катышева, но и я в не меньшей степени… У меня в Алма-Ате семья. Я — в длительной командировке, причем в такой, когда командировочных не платят. Мне приходилось самому испытывать материальные затруднения… А устраивая Шуру на ставку, я облегчал, так сказать, и свое бремя…
— Понимаю, — сказал Федор Ефимович. — Значит, вы сначала выдали фиктивный диплом, чтобы потом иметь возможность за государственный счет прилично оплачивать свою любовницу. Я правильно вас понял?
Агранович густо покраснел. Он сел за стол, перебросил с места на место несколько бумаг.