Теперь Марк был старше, он уже окончил среднюю школу, но по-прежнему ощущал себя маленьким мальчиком, по-прежнему испытывал тот самый гнетущий страх, сидя у себя в комнате и сознавая, что, кроме него, в доме нет никого. Марк подумал было выйти на улицу, найти какое-нибудь занятие в сарае, в поле или в курятнике и там дождаться возвращения родителей, однако комната его была наверху, и у него не было ни малейшего желания спускаться вниз, в гостиную. До входной двери было слишком далеко, и Марк в конце концов решил, что будет лучше, если он просто останется здесь и будет ждать за закрытой дверью возвращения родителей и сестры.
У него в комнате был стереокомплекс, и Марк, включив музыку, принялся листать автомобильный журнал, стараясь не думать о беззвучной пустоте дома, однако где-то через час началась гроза, как это часто бывало летом, и электричество вырубилось. Свет, поморгав, погас, музыка угасла до замедленного низкого гула, затем вообще смолкла.
Окно комнаты выходило на дорожку и крыльцо, однако сплошные тучи почти не пропускали света. Была не ночь, но и не день, и это промежуточное состояние еще больше усилило зловещую атмосферу, царящую в доме.
Марк схватил журнал, делая вид, будто ему нисколько не страшно, будто во всем этом нет ничего необычного. Он надеялся, что Биллингс вернулся через черную дверь и занимается чем-либо на кухне или в мастерской, однако тишина в доме была полной, и Марк понял, что работник по-прежнему где-то на улице и он дома совершенно один.
В коридоре было темно. Его освещало лишь маленькое окошко с матовым стеклом в противоположном конце, над лестницей. Двери всех выходящих в него комнат были закрыты. У Марка высыпали мурашки. Он бегом пересек коридор и слетел вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
Лестница выходила в другой коридор, и Марк уже выбежал в него, как вдруг заметил впереди какое-то движение.
С бешено колотящимся сердцем он застыл на месте.
В полумраке в дальнем конце коридора стояла маленькая фигура – бледное пятно на фоне темных красных и коричневых красок стен, пола и потолка.
Дочь Биллингса.
Девочка была умственно отсталой. Она не жила дома вместе с отцом, а спала на койке возле инкубатора, потому что ей нравилось находиться рядом с цыплятами. Биллингс никогда не говорил о дочери, и родители строго-настрого предупредили Марка и Кристину никогда не заводить разговор о девочке в присутствии работника. Марк уже давно ее не видел – больше того, он вообще забыл о ее существовании, и сейчас не мог вспомнить, встречал ли ее когда-либо в доме, однако это была та самая девочка. Она была старше Кристины – сколько себя помнил Марк, девочка была всегда, – но выглядела значительно младше. Десять-одиннадцать лет, максимум.