– О чем это вы изволите рассуждать? – недоуменно спросил Вирхов.
– Понимаете, господин Вирхов, – понизил голос Багулин и, обернувшись на застывшего с пером в руках письмоводителя, добавил: – Он просил меня следить за мистером Стрейсноу.
– Вот как? – поднял плоские белесые брови Вирхов. – А зачем?
– Видите ли, художник слышал россказни, что по столице разгуливает оживший призрак императора Петра и поджигает свои изображения. Вместе с арапчонком. Художник в призраков не верит и думает, что за призраком скрывается мистер Стрейсноу...
– Но зачем ему-то уничтожать картины Закряжного? – удивился Вирхов. – И потом, он мог уничтожить их в его мастерской – и сразу несколько сотен!
– Эту версию Роман мне тоже излагал, – подтвердил Багулин. – Да в мастерской опасно, там ваши люди дежурят.
Вирхов с досады крякнул.
– Только я следить за мистером Стрейсноу не стал, хотя думаю, что под опасениями Романа почва есть, – продолжил Багулин.
– И какая же это почва? – усмехнулся Вирхов.
– А все та же, – быстро залопотал толстячок, – все та же, господин следователь. Художники-то люди глазастые, наблюдательные, зоркие, глазомер у них развит великолепно. Вот он и утверждает, что отпечаток ноги, который у вас есть, принадлежит мистеру Стрейсноу.
– Не может быть! – Вирхов хлопнул ладонью по столу. – У такой махины и такая маленькая нога? Не верю!
– А напрасно, уважаемый Карл Иванович, напрасно, и у императора нашего, Петра Великого, ножка-то тоже была девичья...
– Вы шутите? – Плоские брови Вирхова взметнулись вверх, он вынул носовой платок и отер испарину со лба.
– Нет, господин следователь, истинную правду говорю. Можете справиться у историков, они мастера ищейных дел.
Страховой агент с видимыми усилиями наклонился и, шумно пыхтя, стал расшнуровывать штиблеты.
– Что вы делаете? – перегнулся через стол Вирхов.
– Зовите ваших экспертов, – голос Багулина звучал натужно, – мне время терять нельзя, а то и без хлеба насущного останусь, если каждый день на допросы ходить буду. Я готов дать отпечатки своих ног.
После легкого замешательства изнуренный Вирхов – от своего метода он, кажется, уставал гораздо больше тех, на ком его испытывал! – нажал на кнопку электрического звонка и распорядился вызвать специалиста. Через минуту все необходимое было принесено: тазик с теплой водой, мыло, полотенце, баночка с краской, валик, фарфоровая дощечка, листы гладкой плотной бумаги.
Едва сдерживая смех от холодных щекотных прикосновений типографской краски, Модест терпеливо ждал, пока эксперт прилаживал его ноги к фарфоровой пластинке, потом с удовольствием ступил на расстеленный лист бумаги. Когда он сел, эксперт осторожно отделил оттиски от синих подошв. Довольный толстячок опустил обе ноги в тазик, намылил ступни, потер их друг об друга и вынул ноги из посиневшей воды. Насухо обтерев их поданным полотенцем, Модест обулся и встал.