Отец более внимательно посмотрел на сына, потом на жену, потом снова на сына:
— Тебе не хочется, чтобы Поль ушел?
— Нет. Он был колдуном племени. Ему нельзя возвращаться в джунгли. Пока...
— Вот, смотри, до чего дело дошло, — всплеснула руками Татьяна Петровна. — Кошмар какой-то!
— Думаю, что выход есть, — негромко сказал Матвей Иванович. Несмотря на свою мягкость и уступчивость, в какие-то самые важные моменты (он со свойственным ему тактом угадывал, когда такая минута наступала), он принимал правильные решения. — Мы вот как поступим, — продолжал он. — Ты, Максим, скажешь Полю, что ему больше не надо убирать дом. Пусть он остается у нас... садовником. Ты сможешь ему объяснить? — спросил отец у сына.
Максим энергично кивнул:
— Конечно. Поль все поймет.
— Ну и хорошо, — отец поднялся. — А теперь, может быть, мы можем позавтракать?
Быстро допив какао, чтобы у матери не было повода задерживать его за столом, Максим кубарем скатился вниз по ступенькам и выбежал к своему другу. Тот повернул к нему лицо и вопросительно вскинул брови. Максим в свои шесть лет выглядел довольно крупным мальчиком. Поль — худенький, невысокий — рядом с ним казался почти мальчишкой.
Матвей смотрел на них сверху и видел, как Максим принялся что-то говорить этому африканцу — явно добрейшему на свете существу, которого и обидеть-то было грех, — и они пошли в глубь сада.
«До чего же мирный здесь народ, — думал Матвей. — И если кто их портит, так это мы да заезжие европейцы. Впрочем, быть может, это нам так повезло. Здесь что ни страна, то другой народ... Есть же племена, которые без конца воюют друг с другом, и кровь там льется рекой».
Присев на корточки, Поль что-то нарисовал на земле. Максим, схватив другую палочку, начал рисовать свою фигуру. Потом они рассмеялись так, что повалились на траву в разные стороны.
«Полная идиллия, — усмехнулся Матвей. — Наверное, это ее и раздражает. Но надо же понимать, что тот ведет себя с мальчишкой на равных. А мы без конца зудим, наставляем его, как себя вести, что нужно делать. Мы для него родители, а Поль — друг».
И в самом деле, Поль стал первым настоящим, задушевным другом Максима. Благодаря ему он выучил местный диалект быстрее и лучше французского. Научился вырезать деревянные скульптуры, еще не зная о том, какая это экзотика. Для него эти маски и фигуры были полны глубокого смысла.
Такой же смысл Поль вкладывал и в уход за деревьями в саду, поскольку работы в доме было не так уж много. Благодаря его стараниям сад стал намного пышнее и богаче. Правда, кроме его самого и Максима, никто не смотрел ни на овощи на грядках, ни на фрукты, что висели на ветвях. Цены на рынке были такие смехотворные, что экономить на продуктах Татьяна Петровна не видела смысла. Поль увозил куда-то тележки, нагруженные фруктами и овощами. И никогда не огрызался, когда Татьяна Петровна принималась без всякого повода выговаривать ему за это. Улыбка продолжала сиять в его темных, как агат, глазах. Казалось, он вообще не способен был сердиться.