— Так чудесно, любимый, да?! Тебе тоже, да?!
В одежке с чужого плеча, в которую могло поместиться несколько Кать, она была еще прелестнее, чем в модных тряпках, и в эти часы мне приоткрылась ее женская сущность: птичка, с азартом свивающая временное земное гнездышко. Боже мой, каким ясным, праздничным светом лучился ее взгляд!
Григорий Донатович извлек из кладовки старую косу, направил ее точильным камушком и вышел в сад.
— Катя, поди сюда! — окликнул я с крылечка.
Выскочила с мыльными руками — и не пожалела.
Было на что поглядеть. Косил траву Гречанинов, как и жил, с какой-то собственной таинственной ухваткой. Мощный торс, облитый солнцем, экономные, резко-плавные движения, смиренный шорох травы — во всем облике какая-то странная обособленность от мира, какая-то звериная целеустремленность.
Катя спросила восторженно:
— Саша, кто он?
— Человек.
— Сколько ему лет?
— А ты как думаешь?
— Сначала мне показалось — лет шестьдесят. Но ему может быть и двадцать, да? Какая сила!
— Катя, инвалид ревнует!
— Что ты, голубчик, мне, кроме тебя, никто не нужен. Никогда не будет нужен.
Уже наступил тот страшный миг, когда я начал верить в любую чушь, которую она произносила.
Обедали в чистой, выскобленной, отливающей влажными поверхностями кухоньке, ели щи из свежей капусты и на второе картошку в мундире. Еще Катя наделала бутербродов с колбасой и сыром. Оказывается, провизию мы прикупили по дороге, а я этого даже не помнил.
— Да ты спал, как сурок, — съязвила Катя.
Пили чай с лимоном и печеньем. Все было изумительно вкусно, и впервые за все эти дни я ел с настоящим аппетитом. Гречанинов сделал нам последние наставления:
— Вернусь не позже чем через два дня. Катя, магазин в деревне. Там есть все необходимое: масло, хлеб, консервы. Очень прошу, дальше деревни носа не высовывайте. Перевязать Сашу сумеешь?
— Я проходила курсы медсестер, — гордо ответила Катя.
— Вот и отлично. Вообще-то это необязательно. Перевяжешь, если бинты загрязнятся. Аптечка в шкафу. Ну, что еще?..
Перед самым отъездом (на моей машине) я успел перемолвиться с Гречаниновым парой слов тет-а-тет. Покурили на крылечке после обеда, пока Катя мыла посуду. То есть я курил, Гречанинов просто так сидел. С подозрительно отсутствующим выражением лица.
— Григорий Донатович, даже слов не найду, как я вам благодарен…
— Пустое, Саша. Да и рано благодарить.
— У вас есть какой-то план?
— О чем ты? — Тут же спохватился, глаза потеплели. — Никакого особого плана у нас с тобой быть не может. Придется всю эту шарашку выжечь, начиная с Могола. Вот и весь план.