Маус тоже заметил эту улыбку. Фон Драхов попал в цель! Шторм чуть не светился. Он стоял, как Торквемада в мантии. И смеялся. Смех казался безумным.
— Он и вправду это сделал? Он прорвался? — Шторм повернулся к Марии. — Пусть живет. Ради Бога, пусть живет.
Он улыбался во весь рот жестокой улыбкой. Жизнь для нее будет хуже смерти. Ее не ждет ничего, кроме бегства и страха и полной безнадежности, пока наконец ее не свалит последний, беспощадный, неотвратимый противник.
— Юпп фон Драхов, старый друг наших здешних былых забав, навестил твою Метрополию, — сообщил ей Маус.
Мария поняла. Все время заключения Маус изводил ее рассказами о своем случайном открытии. О сверхновой бомбе.
Сангарийка не сломалась. Она не доставила своему врагу ни секунды торжества. Она просто улыбнулась своей холодной, стальной улыбкой, и в глазах ее было обещание.
Ничто и никогда не могло сломить ее холодное самообладание. После того, как Маус на ее глазах вколол ее детям смертельный наркотик, который составлял главную статью сангарийских доходов, — ничто и никогда.
Полицейские увели женщин. Наступило долгое молчание. Маус и Мак-Кленнон смотрели на своего шефа. Томас чувствовал, как Маус отстраняется, замыкается, вновь превращается в агента Бюро.
— Присаживайтесь, джентльмены, — проговорил Бэкхарт. — Вам придется меня извинить, я стал немного резок. На Сломанных Крыльях мне пришлось несладко. Маус, ты первый. Мне нужен подробный доклад.
Мак-Кленнон поднял бровь. Бэкхарт не собирается давить? Что он задумал?
Маус заговорил, Мак-Кленнон погрузился в воспоминания. Все сомнения, которые он, приняв решение, отгонял прочь, снова стояли перед ним. Неразрешимое «Хочу» тихо запустило в его душу странные щупальца. Он терялся все больше и больше.
— Томас! — Его имя произносилось уже в третий или в четвертый раз.
— Что?
— Твой доклад о последних двух неделях. Мне надо выработать позицию. Тебе следует подумать, что ты напишешь в своем письменном докладе. Я пытался тебя прикрыть, но не смог, по крайней мере не до конца. Тебе придется предстать перед трибуналом.
Он начал с «Пальяччи», остановился на столкновениях с лицами Элис. Он пытался заставить Бэкхарта понять, что этот обман только утвердил его решимость разрушить планы флота по захвату сейнеров.
— Это было ошибкой, — признал Бэкхарт. — Да, наломал я дров на этот раз. Однако у меня были добрые намерения, Томас. Я надеялся, что это сработает как гипнотический выключатель. Когда вам пора было возвращаться на Карсон, Маус показал тебе китайскую монету. Это должно было стать ключом, но ты на него не отреагировал.