– Правда. Но не думаю, что стоит на это рассчитывать. Говоря словами Стейнбека, «после долголетней борьбы каждому становится ясно, что не мы командуем путешествиями, а они – нами»[11].
Он выпустил мою руку, и я закрыла глаза.
– Питер, думаешь, тебе все еще следует цитировать Стейнбека?
– Нет, любовь моя. Наверное, нет.
Когда много путешествуешь, очень скоро понимаешь, что даже в самой жалкой, неудачной, отвратительной поездке бывает один незабываемый момент. Вообще-то именно на фоне такой незадавшейся поездки этот момент выделяется особенно ярко. Взятая напрокат машина ломается посреди ночи. Пятизвездочный отель оказывается пропахшей плесенью хибарой. Прямо из аэропорта тебя увозят в больницу с острым приступом гастроэнтерита. Но зато ты успеваешь прокатиться на велосипеде по залитому лунным светом берегу моря где-нибудь в Ирландии; совершаешь прогулку по окрестностям летнего Аспена; просыпаешься, полностью выздоровевший, на Ангилье в последнее утро перед отъездом и любуешься прекраснейшим в твоей жизни восходом. И кажется, что этот волшебный миг, стоивший тебе так дорого, и есть самое главное. Благодаря ему вся поездка становится ненапрасной.
На обратном пути из Нью-Йорка в Уильямсберг битком набитый поезд дважды отказывался ехать: первый раз мы простояли сорок пять минут при въезде в Стамфорд, штат Коннектикут, а второй – прождали больше часа у самого Бриджпорта. Когда я наконец добралась до дома, было почти десять вечера. Свет в окнах не горел, и я решила, что все уже спят – вернее, все, кроме Гриффина, который, наверное, до сих пор в ресторане. Оно и понятно: до предварительного открытия времени оставалось немного, и на его месте я бы тоже готовилась, не жалея сил.
К тому же в последнее время на меня обрушилось столько перемен – новый дом, новая жизнь, а теперь еще и потеря работы, – и я почти убедила себя, что даже рада немного побыть в тишине.
А потом я включила в гостиной свет и увидела Гриффина: он стоял, держа в правой руке нарцисс. Вся комната у него за спиной была заставлена такими же нарциссами в банках из-под желе, а на подоконнике выстроились свечи.
Мои губы сами собой сложились в улыбку.
– Что тут происходит? – спросила я.
Гриффин протянул мне цветок.
– Ничего особенного, – улыбнулся он. – Просто с этих пор я всегда буду так тебя встречать. Комната, полная цветов… Ужин при свечах… Могу даже приготовить омлет с омарами.
– А где Джесси? И близнецы?
– Я отправил их в соседний город – есть пиццу и смотреть кино. Дом в нашем полном распоряжении так долго, как нам захочется…