– Надо было всё‑таки на инженерный факультет поступать! Это так интересно!
Но потом вспоминал кабинет Шубина на даче в сосновом бору, стол с зелёным абажуром, книги, тишину… и решал:
– Нет, правильно я сделал, что пошёл на иняз!
Зимнюю сессию Александр сдал на отлично. В дни каникул мечтал отоспаться и почитать вволю. Но не тут‑то было. Сразу же после последнего экзамена, откуда не возьмись, появилась Рябинина:
– Здравствуй, товарищ Мальцев!
– Здравствуй, Рябинина! – ответил он, чувствуя что‑то недоброе.
– Мальцев, наша факультетская самодеятельность готовит большой концерт к семнадцатой годовщине Рабоче‑крестьянской Красной Армии, – сообщила Клара.
– Очень нужное дело! С большим удовольствием на него приду, – ответил Александр. – А вот сейчас меня ждёт моя мама. Я иду домой.
– Товарищ, Мальцев, ты иди, конечно, домой, но в семь часов вечера я тебя жду в актовом зале, – приказным тоном сообщила Рябинина.
– Зачем! – оторопел от услышанного Александр.
– Мы, члены комитета комсомола, решили, чтобы ты нарисовал декорации к этому концерту.
– Ну, почему… – начал возмущаться Мальцев. В груди у него всё закипело от гнева. Ему захотелось послать эту мужеподобную активистку куда‑нибудь подальше и уйти. Но он вовремя сдержался.
– Хорошо, я приду! – недовольно пробурчал он и, не прощаясь, ушёл.
– Ну, почему в дни каникул я должен опять что‑то рисовать? Что‑то делать? Я забыл, когда в кинотеатре был последний раз! Читать приходится урывками. И, попробуй, откажись! Эта дура "Цеткин" сразу же сообщит всем о моём "уклонизме" от общественных нагрузок. Тогда меня "вычистят" из комсомола или объявят строгий выговор, и… прощай будущее! – с горечью размышлял Александр.
И снова вспомнил книги на столе у Шубина и лампу под зелёным абажуром…
– Нет, ради моего будущего я должен выдержать всё! Даже эту косноязычную дуру Рябинину! – пришёл он к выводу и сразу же успокоился.
С марта Александр начал занятия в авиаклубе Осоавиахима. Здесь к своей досаде он встретился с Кларой Рябининой.
– Вот угораздило, в институте от неё житья нет и здесь начнёт приставать со своими комсомольскими делами! – огорчился Мальцев.
– Здравствуй, Александр! – пробасила "Цеткин", в первый раз назвав его по имени, и протянула свою руку.
– Здравствуй, товарищ Клара! – съехидничал юноша, пожимая её широкую грубую ладонь.
– Ой, не надо так официально! – смутилась Рябинина. – Мы же не в институте!
– С такой, как ты, надо только официально! А лучше бы тебя вообще и не видеть! – подумал со злостью Александр, а вслух сказал: