Чиун удовлетворенно кивнул и повернулся к Руби.
– Ты хорошо разбираешь английскую речь, дитя?
– Да, а что? – спросила она, чувствуя подвох.
– Я вот все думаю, хорошо ли ты слышишь с этими наушниками на голове.
– У меня на голове только уши, – возразила девушка.
– Я тоже так сначала думал, – сказал старец. – Но потом пришел к выводу, что эти штуки слишком безобразны, чтобы быть ушными раковинами.
И уже другим тоном Чиун пояснил, что в древнее время существовал такой обычай: перед началом сражения делали набег на стан противника, чтобы захватить людей и показать, как легко они могут быть превращены в рабов. Эго деморализовывало вражеское войско.
– Не беспокойся ни о чем. – Теперь Чиун продолжал начатый с Руби разговор. – Я уже все обдумал: у вас с Римо родится сын что надо.
– Проклятье! – вскричала девушка. – Ведь мы говорим совсем о другом – о том, как спасти Люшена. А если тебе нужен ребенок, иди в приют. Там есть сотни детей, которых они отдают на воспитание.
– Но он не будет сыном Римо. Римо должен дать мне своего ребенка. Мальчика.
– Если ты хочешь договориться об этом со мной, сначала помоги освободить Люшена. Где его можно найти?
– Ты говорила, что у тебя много знакомых в этой части страны.
– Да.
Чиун остановился у висящей на стене карты Соединенных Штатов. Закрывавшее ее стекло пожелтело от дыма трубки миссис Гонзалес.
– Покажи мне места, где ты никого не знаешь, – потребовал Чиун.
– Вряд ли такие найдутся, – произнесла Руби, слегка поразмыслив.
– Подумай как следует.
– Но это глупо!
– Думай, тебе говорят! – прикрикнул Чиун.
Девушка начала водить пальцем по карте, показывая места, где жили ее знакомые, пока не наткнулась на территорию, где у нее не могло быть ни друзей, ни знакомых, ни просто людей, которые могли бы оказать ей услугу. От Чиуна не укрылись сомнения девушки.
– Что ты скажешь об этих местах? – спросил он.
– Пустой номер, – сказала Руби. – Сплошные сосновые леса. Там никто не живет, туда нет дороги.
Римо бросил на Чиуна многозначительный взгляд.
– Там ничего нет, – повторила Руби.
– Даже Римо и тот меня понял, – сказал Чиун.
– Мне нравятся твои оценки моего интеллекта, – насупился Римо. – Не исключено, что я – единственный здравомыслящий человек из нас троих и, может быть, именно поэтому кажусь вам безголовым чурбаном. Но я не намерен больше терпеть – всему есть предел.
Руби смутилась, а Чиун почувствовал себя задетым. Что он такого сделал? Он все время старается молчать, хотя его окружают далеко не идеальные люди: одни из них – туповатый белый, другая – мулатка, с кожей бледно-коричневого цвета и двумя кочанами брюссельской капусты вместо ушей.