Мир Тивалена. Крах
На выщербленном балконе некогда величественной башни, а сейчас дышавшей на ладан конструкции, стояло три мужчины: седой старик в длинном балахоне небесного цвета, державший в руках резной посох и два воина с многочисленными кровавыми повязками на различных частях тела. По всему было видно, что они совсем недавно вышли из боя: кровь, просачивающаяся сквозь намотанные прямо поверх доспехов бинты, еще не засохла и не приобрела свой темно бурый цвет, а яркими алыми красками разливалась по серым от грязи холстам.
Старик, положив подбородок на навершие посоха, который он держал перед собой, усталыми глазами смотрел на раскинувшуюся внизу равнину, по границам которой, огибая ее по окружности, несла свои воды полноводная и очень широкая река. Из-за ее огромных размеров могло показаться, что не река огибает равнину, а наоборот, суша большим полуостровом, напоминающим разбухшую дождевую каплю, вдается в ее воды.
В мире уже давно хозяйничала весна, поэтому вид на равнину, расцветшую и благоухающую в этот благословенный период, не мог не завораживать. Пожилой мужчина невольно улыбнулся, глядя на все это великолепие, но буквально через миг глаза его наполнились такой тоской и горечью о безвозвратно утерянном, что и так не отличавшаяся великолепной осанкой фигура старого человека сгорбилась еще больше. И, наверное, если бы не посох, на который он облокотился, то этот неведомый груз душевных мук окончательно согнул бы его, превращая в безвольную куклу.
С правой стороны от старика стоял большой, просто громадный детина, облаченный в длинную кольчугу с большим зерцалом на груди, опоясанный широким поясом, на котором в простеньких ножнах висела великолепная тяжелая сабля, отличительный признак всех урукхай. Именно представителем этого славного племени воинов-животноводов, которые кочевали по бескрайним равнинам восточных степей и был этот воин, который сейчас опасливо смотрел себе под ноги. На его смуглом, с легким медным отливом лице, с массивными надбровными дугами, которые нависали над угольками темных глаз, явственно читалось удивление, почему этот балкон и вообще вся башня еще не рухнули. Занятый этими мыслями, он поднял правую руку, облаченную в кожаную перчатку с нашитыми на ее тыльной стороне стальными пластинами, чтобы почесать себе затылок, но только болезненно поморщился, наткнувшись на окровавленную повязку.
Третьим в этой компании был альв, вернее светлый альв. Представитель гордой и заносчивой расы, отличительными чертами которой был высокий рост, аккуратные прижатые к черепу заостренные уши, светлые волосы и большие бирюзовые глаза. Были еще и темные альвы, отличавшиеся от своих светлых собратьев только цветом кожи, волос и глаз. Обе расы верили в одних и тез же Богов. Считали своей колыбелью леса Тивалены, но в тоже время были непримиримыми соперниками. Как и на урукхае, на нем была кольчуга. Только в отличие от доспеха степного воина, она полностью соответствовала своему владельцу и была такой же изящной, как и сам альв. Сплетенная из тысяч блестящих колечек, она казалась невесомой, а носивший ее воин, ощущал свою броню как вторую кожу. Левая рука альва была заключена в лубки и висела на перевязи, перекинутой через шею. Бесполезный теперь лук, в обращении с которым альвы, что светлые, что темные, были первые мастера, висел за спиной в украшенном растительным орнаментом налуче. Кисть правой руки покоилась на рукояти тонкого, слегка изогнутого альвийского меча, в навершие которого был вставлен большой драгоценный камень. Сам меч покоился в резных деревянных ножнах, которые были прикреплены к тонкому поясу, набранному из серебряных блях в виде небольших листьев.
