Перед рассветом, когда поезд убавил ход, он выпрыгнул из вагона, сторожко огляделся и углубился в лес. На первых порах было ясно одно: надо сменить форму, чтобы не бросаться в глаза, подобно мухомору. Но как это сделать? Целый день бродил по чащобе, несколько раз приближался к жилью, но объявиться людям так и не решился. Ночь провел беспокойно, забравшись на всякий случай подальше в глухомань. Утром поднялся голодный, разбитый, без малейшего представления, что же следует предпринять дальше. Снова бродил по лесу, снова и снова приближался к жилью, перебирая в уме одну комбинацию за другой и сочиняя для себя легенду, но ничего путного придумать не мог.
Наконец, обессиленный физически и духовно, решился сделать первый шаг. Вышел на чей-то хутор, купил еды — у него оставалось всего три лата — с жадностью поел. Несколько осмелев, предложил хозяину, рыхлому, с круглым бабьим лицом мужчине, купить у него мундир. Или обменять на подходящую цивильную одежду. Мол, неохота возвращаться домой в опостылевшей военной форме. Хозяин оценивающе оглядел солдата — по его глазам было видно, что он, не поверил ни одному слову Артура, — согласился. То, что крестьянин предложил взамен, было настолько неравноценно и оскорбительно, что Банга возмутился. Его нахально грабили. Но мужик не смутился и не стал торговаться. Он ушел в дом и долго не возвращался. У Артура даже мелькнула мысль, что о нем просто забыли. Но хуторянин все-таки появился и удивленно уставился на странного солдата:
— Ты еще здесь?
Артур промолчал.
— Давай, давай, топай, — насмешливо сказал хозяин. — Тебе мундир к лицу, ты в нем представительней. Еще в генералы выскочишь, если не поймают.
Банга в бессильной ярости бросился вон, подальше от этого злополучного места. Черт его знает, что взбредет в голову живоглоту. Он шел всю ночь, оставляя за собой все больше километров и все меньше надежд на возвращение в прошлое.
Только на четвертый день на Артура случайно набрела в лесу Кристина. Парень спал, выбившись из сил. Вначале оба испугались, затем разговорились, познакомились. Она-то и привела его к себе на хутор, затерявшийся среди болот. Здесь он, наконец, и встретил то, чего долгое время был лишен: сочувствие и заботу. Его не расспрашивали, не требовали объяснений, к нему не лезли в душу. Его просто впустили в дом и дали приют. Артур признался, что у него нет документов, но отец Кристины, старый Бумбурс, пропустил это мимо ушей.
— Людей определяют не по бумаге, а по совести, — философски заметил он. — Нравится? Живи.
И Артур жил. Он изо всех сил старался отплатить добром за добро: рано вставал, поздно ложился, помогая хуторянину в его немудреном хозяйстве. Они настолько сдружились, что Артур откровенно рассказал обо всем. По вечерам, как правило, беседовали и спорили: как жить дальше?