И тут я решил изменить свою тактику и пойти ва-банк. Оценив, какие преимущества я приобрету в глазах этого своеобразного человека в качестве обличителя, я заявил:
— Господин президент, слушая вас, я составил себе представление о вашей исключительной личности и поражен вашим необыкновенным чутьем, вашими удивительными аналитическими способностями, вашим умением читать между строк и готов вам признаться: вы открыли истину. Я действительно обличитель. И почту за честь служить вам, как вы мне предложили, но прошу вас об одной милости или, вернее, позволю себе поставить одно-единственное условие, первое и последнее в моей жизни: разрешите мне довести до конца мой план, не принуждайте меня открыть вам его сейчас. Только человек вашего масштаба может его оценить в полной мере. Взамен я обещаю вам прекратить расширение трещины и сохранить стены в целости; я собирался разрушить все здание, но теперь пощажу его. Зато ради потрясающей развязки, ради того восторга, который вы испытаете, ради изысканного удовольствия, которое она вам доставит, дайте мне довести мой план до конца.
Макгэнтер сиял от восторга и гордости. Даже черты его лица как-то смягчились. Он сжал мои руки и поглядел на меня почти с нежностью.
— Дорогой мой, — сказал он. — Зачем вы говорите мне об этом чертовом здании! Я же сказал вам: я не банкир и не промышленник. Что останется от вашего великолепного плана, если эти стены не рухнут? Я не только разрешаю вам оставить пока в тайне ваш замечательный замысел, но вдобавок желаю, нет, вернее, я приказываю вам: пусть трещина продолжает расширяться, пусть появляются новые трещины, пусть наше великолепное здание из стекла и стали рухнет и провалится в тартарары! Сегодня вечером я отправляюсь обычным рейсом в Нью-Йорк, но завтра я вернусь, вместе с моим главным штабом — штабом идиотов, это решено. Мастерфайс потерял голову и известил совет о событиях в нашей французской фирме, вот почему вчера мы решили отправиться в Париж, чтобы выяснить дело на месте; никто не знает, кроме вас с Ронсоном, что я уже во Франции: в Де-Мойне считают, что я сейчас в Парагвае; никто, кроме меня и вас, не подозревает, кто обличитель, и это обещает мне завтра приятное развлечение, ибо я буду играть роль президента, раздраженного тем, что ему приходится заниматься такими пустяками из-за бездарности персонала и руководителей нашего французского филиала. Никто не должен догадываться, что мы с вами уже знакомы, но прежде, чем мы расстанемся, могу ли я в свою очередь попросить вас об одном одолжении?