Обличитель (Пий) - страница 138
— Об одолжении, господин президент?
— Да, сделайте одолжение великому Макгэнтеру! Можете вы хотя бы сказать мне, когда и как ваш план будет окончательно завершен?
— Да, это я могу вам сказать, — ответил я, как никогда уверенный в точности моего предсказания. — В ближайшие дни все административные сотрудники фирмы — ее руководители и, вероятно, члены вашего главного штаба из Де-Мойна погибнут страшной смертью, но перед этим их ждут ужасные испытания; уцелеем только мы с вами. Земля разверзнется и поглотит здание из стекла и стали.
— Невероятно, — пробормотал сквозь зубы Макгэнтер. Он восхищенно присвистнул и медленно повторил: — Их ждут ужасные испытания, после чего земля разверзнется и поглотит их… Каков план! Инстинкт не обманул меня, я знал, что вы — обличитель; но вы же превзошли все мои ожидания — вы достойны стать моим преемником. Я научу вас управлять миром, научу различным манипуляциям с капиталами; вы не меньше меня ненавидите человечество и питаете склонность к карающей власти; для вас, как и для меня, люди — это просто пешки, луга — лишь участки земной поверхности, дающие нам траву, горы — только камни и минералы, моря — всего лишь резервуары, дающие нам соль, энергию и рыбу; сегодня вы заставили меня испытать волнение — первое и, вероятно, последнее за все годы моей жизни. Доведите до конца план, обрекающий на смерть нашу французскую фирму, — вот что поможет мне повлиять на общественное мнение, разжалобить всех, показав, какие несчастья ожидают крупные промышленные объединения, если не поднять их авторитет; вот что снова выдвинет актуальную проблему роста продукции и занятости, вот что позволит правительствам расстреливать и заточать в тюрьмы тысячи бунтарей. Я сделаю из этого случая прецедент мирового масштаба. Меня нисколько не огорчает, что расплачиваться за эту политику придется нашей французской фирме: Франция не раз служила козлом отпущения для других народов. Я еще раз поздравляю вас, господин обличитель, я почти восхищен вами. — Макгэнтер встал, снова горячо сжал мои руки и сказал на прощанье: — Я ухожу один: не хочу, чтобы нас видели вместе; меня они не узнают, но вы — другое дело. Завтра, когда я приступлю к своим официальным обязанностям, кто-нибудь из тех, кто видел нас сегодня, может задать себе вопрос: «Интересно, что делал президент вчера вечером в „Кафе Республики“ вместе с директором по проблемам человеческих взаимоотношений фирмы „Россериз и Митчелл-Франс“?»
Макгэнтер встал. Я следил глазами за тем, как этот маленький человек пробирался между официантами и посетителями, встававшими со своих мест, чтобы расплатиться, или ждавшими в раздевалке. Вскоре я потерял его из виду. Подождав еще минут десять, я тоже вышел из кафе. Конечно, эта встреча, все, что я услышал, и то, что я сам счел нужным сказать, давало мне богатую пищу для размышлений, как только я найду свободную минуту. Но сейчас события были слишком свежи; я решил разобраться в них попозже, и в частности обдумать вопрос: какими могут быть для меня последствия этого свидания? Изменят ли они мое положение на предприятии, мою роль и поведение в деле обличителя — короче говоря, всю мою судьбу? Тут я вспомнил, что на сегодня назначен ночной поход в подземелья «Россериз и Митчелл-Франс» и мне следует сделать кое-какие покупки. В частности, мне предстояло обзавестись длинной веревкой и мешком, чтобы сложить в него свое снаряжение. Я отправился на поиски спортивного магазина и, выйдя на улицу Жан-Пьера Тимбо, вздрогнул и прижался к стене. То, что я увидел, придавало неожиданную пикантность и без того весьма сложному положению, создавшемуся на нашем предприятии: мужчина и женщина, тесно прильнув друг к другу, тихонько разговаривали, как будто обсуждая важный вопрос: войти или не войти в отель, возле которого они остановились? Оба взглянули на часы: хватит ли у них времени? Да, времени хватит. И они вошли. Я был ошеломлен и стоял несколько минут пригвожденный к стене. У меня перехватило дыхание: в этой любовной связи, которую я только что невольно подсмотрел, было что-то зловещее и соленое, как кровь! Итак, значит, и это не миновало фирму «Россериз и Митчелл-Франс». С приближением конца каждый готовил себе местечко, чтобы лучше насладиться жестокостью предстоящего зрелища, чтобы поближе увидеть вырождающуюся мораль, страдание и унижение. Встревоженный и опечаленный, отправился я на поиски спортивного магазина. Какая грязная и дикая история! С каких же это пор Аберо и госпожа Сен-Раме спят вместе?