— Давайте начнем все сначала. Меня зовут Кристина, — голос у девицы был ясный и спокойный. — А вы Зоя?
— Для кого Зоя, а для кого Зоя Филипповна.
— Хорошо. Зоя Филипповна, — кивнула девица. — Думаю, этот разговор все равно возник бы, потому что Анжелика Федоровна позволила…
— Старая она, Анжелика Федоровна. Потому и дурная. Разве не видно? И вот что я тебе скажу, девушка. Судить-то всякий может, не разобравшись. Всякий пальцем ткнуть горазд. Да не туда попадает.
— Я не сужу. Но все равно нельзя так.
— А по-другому с Фифой моей никак, девица-красавица. Вот и понимай как хочешь. Только я одна знаю и помню, кто и что она такое. Мне на этом полу каждая трещинка знакома. Да, Фифа меня с каждой отдельно познакомила. Умела она с дурной работой знакомить. Такая, как ты, вмиг бы удрала.
— Как я? — удивилась Кристина.
— Во-во, — кивнула Зойка.
— И кто я же, по-вашему?
— А не знаю. И знать не хочу, раскрасавица моя. Ты топай своей дорожкой. А мы потопаем своей, с Божьей помощью. Вот так вот.
— Послушайте меня, Зоя Филипповна. Конечно, это не мое дело, я не знаю ничего ни об Анжелике Федоровне, ни о вас. А вы не знаете меня. И я понимаю ваши опасения. Но мне надо где-то пожить какое-то время. Очень надо. Поймите. Я могу все делать по дому. Вы же видели. И с Анжеликой Федоровной помогу, если будет надо. Я могу платить! — подхватилась Кристина.
— От тебя, красавица, мне ничего не надобно.
Зойка тяжело поднялась с табурета и потопала в свою комнату. Кристина же, несмотря на недоговоренность, почувствовала себя спокойнее. Намного спокойнее, чем до того, как легла спать. Рим не сразу строился.
Ранним воскресным утром странная компаньонка Анжелики Федоровны разбудила весь дом. По крайней мере, шум в квартире заставил Кристину открыть глаза. Потягиваясь на своем кожаном диванчике, она сначала посмотрела на тикающие часы, напоминавшие ей почему-то строгого камердинера екатерининской эпохи — темные букли и бесстрастное плоское лицо со стрелками-усами. «Камердинер» утверждал, что времени только семь утра. Длинный ус-стрелка задрался вверх, как будто он отлежал его на подушке и впопыхах не успел поправить.
В коридоре грохотали ведра. Оттуда же сквозило недовольство. Зойка (Кристина помимо воли за глаза тоже начала ее так величать) имела неповторимую особенность сообщать окружающим свое настроение. Большую часть времени у нее вообще не было никакого настроения, а если уж попадала вожжа под хвост, то она давала понять это всему миру»
Судя по всему, Зойка была крайне недовольна ночным происшествием.