Лыков уезжал из Нижнего Новгорода. Он сделал свое дело – нашел убийцу трех человек, с чем не могла справиться местная полиция. Открытие надворного советника поразило всех. В злодеяниях подозревали беглых каторжников, отставных городовых, главаря кунавинских бандитов. А убийцей оказался крупный деятель выставочной администрации в чине коллежского советника. Его начальство уже подготовило досрочное представление на пятый класс[27] за большой вклад в проведение выставки… Теперь душегуб сидел в психиатрической лечебнице. Крохотная комнатка его была обита войлоком, чтобы не смог повторно разбить голову о стену. По словам врачей, в разум он уже никогда не вернется.
Лыков застрял в Нижнем Новгороде по просьбе Витте, и только тот мог отпустить сыщика домой. Однако занятому человеку никак не удавалось вырваться сюда. Алексей извелся. Хотелось в отпуск, к семье, на Ветлугу. Какое ему дело до министра финансов? Чай, свой министр имеется… Но противиться Сергею Юлиевичу желающих не нашлось. На отчаянные телеграммы в родной департамент сыщику ответили: сиди и жди. Тут такое дело! Выставка, не абы что. Недавно ее посетил государь. Он нет-нет да интересуется, как идут дела. Конфидент по выставке у него один – все тот же Витте. Приходилось с ним ладить…
Наконец «конфидент» приехал. Он внимательно выслушал доклад полицмейстера Яковлева. Из него следовало, что дознание целиком провел надворный советник Лыков. При содействии местных сил. Отослав нижегородцев, министр долго беседовал с Алексеем. Потом поехал на Тихоновскую, в лечебницу. Поглядел на Савича, расспросил докторов и объявил:
– Преступления раскрыты!
Сыщик не дождался от всесильного сановника благодарности. Правда, одну фразу можно было расценить как похвалу. Витте сказал Лыкову:
– Я буду держать вас в поле зрения.
Черт знает, что он имел в виду. Главное, что отпустил. Алексей телеграфировал директору департамента Зволянскому: «Заказчик работу принял». И получил отпуск на 28 дней!
Сборы были мгновенными. Сыщик заранее отослал в Петербург громоздкую кладь. Няне Наташе он купил на выставке хорошую енотовую шубу (всего 90 рублей! В столице так дешево не сыскать). Всем трем деткам тоже отобрал по шубейке, уже из лисьего меха. И богатую боярку из камчатского бобра – жене. Себе взял ящик филатовского вина, к которому пристрастился в Ташкенте. И еще отобрал фунтов двадцать хорошей серебряной посуды – в приданое принцессе Шурочке. Они с женой потихоньку готовили его дочке, к далекой пока свадьбе.