Майкеля, ощущая его клыки на запястье.
В своих мыслях я проклинал слухи последними словами. Это не
приносило никакого восторга, никакого восхищения – только
пульсирующую боль в ране и тепло Майкеля, пьющего мою кровь.
Каким-то образом моя рука оказалась на его голове, пальцы
переплелись с прядями волос, хотя я не помнил, как делал это. Не
думаю, что собирался оттолкнуть его – это было бы глупо – просто
мои пальцы искали, куда бы вцепиться, и здесь нашлось весьма
подходящее место.
Когда он, наконец, вытащил клыки и отпустил мою руку, я
чувствовал себя таким истощенным, будто сражался с барсуком. Я
упал обратно на матрас, а Майкель уткнулся лбом в мое плечо. Его
спина вздымалась так, словно он устал не меньше моего. Мгновение
спустя он скатился с меня. Опершись на невредимую руку, я взглянул
на него.
— Это действительно всё, что вы от меня хотите?
Не открывая глаз, он медленно кивнул.
— Дай мне спокойно выспаться, и я буду вполне доволен.
— Как пожелаете, — пробормотал я и вернулся к комоду. Для
подобных случаев у каждого в комнате были припрятаны бинты, хотя,
засовывая свой набор в дальний уголок комода, я не думал, что когда-
нибудь им воспользуюсь. И всё же я был рад, что он у меня есть. Я
осторожно присел на край кровати, чтобы перевязать рану. Когда я
закончил, Майкель уже спал, уютно устроившись поверх одеял. Я
выскользнул из комнаты и направился вниз в поисках завтрака.
Элиза разрешила мне подремать в её постели, а потом всё утро
задавала бесконечные вопросы о Майкеле. Она сентиментально
вздохнула, когда я сказал, что он отказался от моих услуг, несмотря на
то, что полностью их оплатил, и вздрогнула, словно стала причастна к
распутной тайне, когда я показал ей перевязанную руку. Она снова и
снова просила меня описать нашу встречу, пока я не понял, что она
ждет от меня одной из тех слащавых до тошноты историй, которые
рассказывают остальные – о всепоглощающей страсти и
невообразимом удовольствии. Я отделался от неё, сославшись на
недомогание, и проспал несколько часов, пока меня не разбудило
заглянувшее в её окно полуденное солнце.
Я мог бы встать, запереть ставни и поспать ещё пару часов. Но
вместо этого лежал, прикрывая глаза ладонью, и думал о своей
комнате и человеке, лежавшем в моей постели.
Запястье болезненно ныло. Я вытянул руку, чтобы осмотреть
повязку, и огорченно заметил, что кое-где проступила кровь. Оставь я