Пуаро с досадой отвернулся от сфинкса.
— Вид у него далеко не счастливый, — сказал он. — И может ли он быть счастливым — наполовину засыпан песком, да еще так неряшливо. Ах, этот проклятый песок!
— Подождите-ка, но ведь и в Бельгии тоже довольно песка, — напомнил я ему те дни, которые мы с ним провели, отдыхая в Кник-сюр-мэр, среди «самых доподлинных дюн», как они названы в путеводителе.
— Песок? Только не в Брюсселе, — возразил Пуаро.
Потом он задумчиво рассматривал пирамиды.
— По крайней мере правда хоть то, что они сделаны из монолитов и геометрически правильны. Но посмотрите, какая у них неровная поверхность. Очень неприятное зрелище. И эти пальмы мне не нравятся. Уж не могли посадить их рядами!
Я прервал его брюзжание, напомнив о том, что нам пора отправиться в лагерь археологов. Путь предстояло проделать на верблюдах. Животные покорно опустились на колени, ожидая, пока мы на них усядемся. Управляли животными мальчики в живописных одеяниях, а возглавлял караван довольно общительный драгоман-переводчик.
Я опускаю описание картины под названием «Пуаро на верблюде». С самого начала пути он не переставал охать и жаловаться, перемежая все это ругательствами и мольбами к деве Марии и всем апостолам, поминаемых в святцах. В конце концов он позорно капитулировал, отказался от верблюда и пересел на маленького ослика. В интересах справедливости должен сказать, что идущий рысью верблюд — это не шутка для необкатанного человека. Я и сам потом несколько дней не мог разогнуться.
Но, как бы там ни было, мы в конце концов прибыли к месту раскопок. Нас встретил загорелый человек с седой бородой, в белой одежде и в шлеме.
— Мосье Пуаро и капитан Хастингс? Мы получили вашу телеграмму. Весьма сожалею, что не смогли встретить вас в Каире. Случилось непредвиденное обстоятельство, совершенно нарушившее наши планы.
Пуаро побледнел. Его рука, уже было потянувшаяся за одежной щеткой, остановилась на полпути.
— Неужели еще кто-то умер? — едва выговорил он.
— Да.
— Сэр Гай Уиллард? — вскричал я.
— Нет, капитан Хастингс. Умер мой американский коллега, доктор Шнейдер.
— Причина смерти? — спросил Пуаро.
— Столбняк.
У меня кровь отлила от лица. Казалось, все вокруг было насыщено злом, коварством и опасностью. Ужасная мысль поразила меня: может быть, следующей жертвой буду я?
— О господи! — тихо сказал Пуаро. — Ничего не понимаю. Но все это просто ужасно. Скажите мне, мосье, есть ли уверенность, что это именно столбняк?
— Думаю, что да. Доктор Эймс сможет сказать вам больше, чем я.
— Да, конечно. Вы ведь не врач?