Игорь чуть было не добавил: «И ещё меньше представляю, чтобы смогла увлечься ты». Анна медленно покачала головой.
– Игорь, милый мой, прости, но ты пытаешься анализировать нас… его в неприменимой для этого системе терминов. Увлечение, влюблённость, романтика…
Она поморщилась и откинулась на спинку кресла, закрыв глаза.
– А я всё гадал: от чего, от кого ты спасаешься мною. Я тоже думал, что от… увечья…
– Он пропал без вести, но это ещё не значит, что он погиб, – заговорила Дарья. – А знать, что он жив: разве уже это – не счастье?
– Но знать, точно знать!
– А как он выжил тогда? – несмело спросил Игорь. – Вы ведь его оставили?
– Он был мёртв, – отчеканила Анна. – Стрела пробила ему лёгкое и, судя по сердечным тонам, порвала правое предсердие. Он был очень вынослив и жил ещё несколько минут. Человека мы могли бы спасти. Но не теллуpийца. Я даже не сумела толком снять ему боль.
– Ася, приди в себя. Прошло три года.
– И два месяца, – её голос упал до шёпота. – У меня и сейчас на губах вкус его крови, она течёт по моим пальцам, и его глаза передо мной, и он держит меня за руку…
Дарья легонько сжала ладонями её голову.
– Извини, – прошелестела Анна.
– Нюша, но тогда как же… – заикнулся Игорь.
Анна сделала глубокий вдох и растолковала лекторским тоном:
– Меня забрал бот. Как тебе должно быть известно, бот, садясь под маскировкой, окутывается туманом. Когда мы взлетели, когда туман рассеялся… Антонио на площади не было. Он исчез.
– И ты решила, что в этом замешаны Странники?
– А кто же?
– И пошла в шельтинх-разведку, чтобы найти его.
– Теперь я этого не хочу.
– Почему?…
– Да потому что я была для него радостью. Другой роли не приму, – надменно процедила Анна. – Тогда мы были на равных. Пусть граф, гроссмейстер, гений, пророк – но во мне он видел представителя высшей цивилизации…
– Которая бегала за ним, как… – вставила Дарья.
– Я не бегала за ним! А впрочем, называй, как хочешь. Муж – сеньор жены. Я соблюдала вассальный долг. И была бы рада блюсти его всегда. Мнение землян по данному вопросу меня не интересует.
Игорь, изумлённый её феодальной терминологией, открыл было рот.
– И всё равно он так и не поверил мне, – Анна прижалась лбом к Дарьиной ладони. – Я сама виновата. Врала и ему, и себе. А когда сказала правду – было уже поздно. А теперь, когда он вошёл в наш мир, и стал здесь своим, одним из лучших…
– Лучшим, – не утерпел Игорь.
– Когда я стала для него одной из миллиардов – карабкаться к нему на шею и доказывать, как он мне необходим? Будто мало у него было боли и забот? Увольте. Я не лаатти.