В первом часу ночи, когда в отделе контрразведки корпуса, в домике на окраине уцелевшего городка Гросс-Шенебек, мы делились результатами своей работы с корреспондентом «Правды» Мартыном Мержановым, ко мне в кабинет вошел капитан Дерябин. Он сказал, что один из задержанных немцев заявил, что может дать ценные показания, но хотел бы разговаривать со старшим начальником. Мы приказали ввести немца.
Начали допрос. Этот допрос подробно записал Мартын Иванович Мержанов, и мне удалось его сохранить.
«— Я Гарри Менгесхаузен. Мне тридцать лет. Я полицейский, окончил две полицейские школы. Служил в частях СС.
— Где вы находились в последнее время?
— С 10 по 30 апреля 1945 года я проходил службу в должности командира отделения в имперской канцелярии. С моей группой, в которой было пятнадцать человек, я защищал имперскую канцелярию. Говоря точнее, мое отделение охраняло фюрера Адольфа Гитлера.
— Где может быть сейчас Гитлер?
— 30 апреля Гитлер и его жена покончили с собой, и в этот же день были сожжены и зарыты.
— Разве Гитлер был женат?
— Да, 28 апреля он женился на Еве Браун.
— Откуда вы знаете, что Гитлер и Браун были сожжены?
— Это я видел сам. В полдень 30 апреля я патрулировал в имперской канцелярии. Я ходил по коридору от рабочей комнаты фюрера до Голубой столовой. В Голубой столовой выходная дверь и окно были серьезно повреждены от бомбежек и артиллерийского обстрела. Я подошел к первому окну и начал наблюдать за садом. Вдруг я увидел, как штурмбаннфюреры Гюнше и Линге вынесли труп Гитлера. За ними кто-то нес труп женщины. Она была в черном платье. Расстояние от Голубой столовой до выхода из бункера фюрера составляло около 60 метров. Я начал внимательно следить за происходящим.
— Ну и что же вы увидели?
— Адъютант Гюнше облил труп Гитлера и труп женщины, по всей видимости Евы Браун, бензином и поджег. Это было между 16 и 17 часами. Потом пришли два человека в форме СС и начали закапывать трупы. Они сначала занесли их в воронку, которая была поблизости от запасного выхода из бункера, и закопали. Затем они разровняли землю. Я это видел.
— По каким признакам вы опознали Гитлера?
— По форме. В ней я видел его накануне. Такой формы ни у кого не было.
— А что это за форма?
— Бежевого цвета френч с золотой свастикой на лацкане.
— А откуда там появилась овчарка?
— Она тоже была закопана в этой воронке. Мне рассказал Пауль Фенн, который ухаживал за собакой Гитлера Блонди, что собака и ее щенок были отравлены ядом».
В комиссию по уточнению места захоронения Адольфа Гитлера, кроме разведчиков, вошли топограф и фотограф. Взяв разрешение на въезд в город и вход на территорию имперской канцелярии у коменданта Берлина генерал-полковника Берзарина, мы вместе с Менгесхаузеном отправились к месту происшествия. Менгесхаузен сразу же привел нас к той воронке, в которой накануне мы нашли два трупа. Мы убедились, что из окна Голубой столовой действительно удобно наблюдать за всем, что делается у запасного выхода из «фюрер-бункера». Продолжив тут же допрос эсэсовца, мы кое-что уточнили. Менгесхаузен заявил, что адъютант Гюнше заметил его, подбежал и приказал заровнять могилу фюрера и его жены как можно аккуратней. «Я это сделал, — сказал Менгесхаузен, — как мог, так как боялся взрывов снарядов и мин». Один из снарядов, очевидно, упал рядом с могилой Гитлера, Евы Браун и их собак и образовал воронку, которая оголила ноги трупов. Менгесхаузен признался также, что Гюнше строго предупредил: