Гава была почти на десять лет моложе матери Дубыни, следовательно, всего лишь на восемь лет старше его.
Это была привлекательная молодая женщина — овальное лицо с правильными чертами, большие серые глаза. Только волосы, спадающие волной на плечи, казались седыми, словно выбеленный лен. На самом деле они были редкого оттенка — иссиня-черными.
Гава отбеливала волосы, чтобы казаться старше своего возраста — люди почему-то считали, что знания и мудрость приходят с сединами.
— Здрав и ты будь, племяш, — ответила тетка Гава, высыпала содержимое ложки в котелок и предложила: — присаживайся к столу. Сейчас угощу тебя чем-то вкусненьким. Похлебку будешь?
Не дожидаясь ответа, она взяла со стола миску и принялась накладывать в нее из котелка мелконарезанное мясо.
Подала Дубыне, который примостился на лавке у стола.
Гава присела рядом, подперла рукой подбородок и поинтересовалась:
— Ну, как ты? Когда женишься?
Дубыня взял ложку:
— Жениться-то недолга.
— Так что же мешает? Парень ты видный, смирный. Тебя девицы должны любить.
— Девицы, может, и любят, но мне надо, чтобы я любил.
— Так ты не нашел подходящую девицу?
— Нашел…
Гава заглянула в глаза Дубыне и догадалась:
— Э-э-э… Да, видно, неудачно влюбился. Что она, не любит тебя?
— В том-то и дело, что любит.
— Ну, так позови ее замуж.
— Позвал, а она отказалась.
Гава покачала головой:
— Догадываюсь, догадываюсь — не иначе ты полюбился с поляницей…
Дубыня отложил ложку:
— Так оно и есть.
— Зря ты с поляницей связался. Они праматери Макоше дают клятву, что никогда не выйдут замуж.
Дубыня тяжело вздохнул:
— Но сердцу-то не прикажешь.
— Плохо твое дело — поляницы замуж не идут, только сердца разбивают мужчинам.
— Я слышал, что все же иногда идут.
— Так, то старухи прибиваются к своим детям.
— И молодые, говорят, выходят замуж. Я слышал, что у рыбака Нажира жена была поляницей…
— Поляницы отдают мальчиков отцам.
— Но эта ушла к мужу.
— А ты мать свою совсем не помнишь?
— Нет.
— И отец тебе не рассказывал?
— Нет. А что это и ты, и Хомка так заинтересовались моей матерью?
— Ничего. Так, вспомнилось, — проговорила Гава, задумалась на минуту, потом сказала: — Похоже, ты что-то задумал. И что же? Говори. Не зря же ты ко мне пришел?
— Я хочу похитить свою поляницу! — в отчаянии выпалил Дубыня.
— Ого! Впрочем, не ново. Если, конечно, она согласна…
— Она согласна! Она любит меня. Она беременна от меня.
— Ого! Но она должна иметь на своем счету убитого врага, только тогда полянице разрешается любить мужчину.
Дубыня почесал голову:
— Она мне не рассказывала, сколько убила врагов. Но, думаю, их немало.