Ганнону очень хотелось схватить капитана за горло и душить, пока тот не задохнется, тогда с его лица исчезло бы это самодовольное выражение. То, что он сохранил им жизни исключительно из-за денег, глубоко оскорбляло юношу. Но в глубине души Ганнон ничуть не удивился. Он сам однажды видел, как отец по той же самой причине приказал рабу перестать избивать мула.
— Здесь лучшее место на корабле. Вы будете укрыты от солнца, и ветер не даст вам страдать от жары. Наслаждайтесь. Мы идем к Сицилии, а потом в Италию, — бросил он, уходя.
— В Нумидии или Иберии у нас, по крайней мере, был бы шанс отправить весточку в Карфаген, — в отчаянии пробормотал Суниатон.
Ганнон с горечью кивнул. Вместо этого их продадут злейшим врагам их народа, они могут стать гладиаторами.
— Не может быть, чтобы такое невезение ниспослал нам Мелькарт. Есть что-то еще, — проговорил юноша, размышляя над тем, за что им досталась такая ужасная судьба. И тут же вспомнил, как уходил из дома.
— Я дурак, — ругнулся Ганнон.
— Что такое? — спросил Суниатон, удивленно глядя на него.
— Я не попросил защиты у Танит, выходя из дверей.
Лицо Суниатона побледнело. Хотя Танит являлась богиней-матерью, она была самым главным божеством карфагенского пантеона. Кроме того, она была и богиней войны. Разгневать ее означало навлечь на себя риск жестокой кары.
— Боги такое не забывают, — сказал он, но быстро поправил себя: — Ты всегда можешь попросить у нее прощения.
Обливаясь холодным потом, Ганнон вознес молитву богине.
— Великая Мать, — умолял он, — прости меня! Не оставляй нас, пожалуйста.
На следующее утро Ганнон так и не вернулся домой. Само по себе это не было чем-то необычным. Но шли часы, и не было ни намека на то, что он появится. В середине дня Бостар забеспокоился. Он начал расхаживать по коридору от внутреннего двора и до улицы, высматривая младшего брата. Потом его терпение кончилось.
— Где Ганнон?
— Наверняка где-нибудь похмельем мучится, — буркнул Сафон.
Бостар сжал губы.
— Он еще никогда так не задерживался.
— Может, прослышал про речь отца и напился больше, чем обычно, — ответил Сафон, глядя на отца в поисках поддержки, но, к своему удивлению, таковой не нашел.
На лице Малха проступила тревога.
— Ты прав, Бостар. Ганнон всегда возвращался вовремя и никогда не опаздывал на занятия. Я-то забыл, а ведь сегодня по его просьбе мы должны были снова обсуждать битву при Экноме.
— Тогда он точно не стал бы опаздывать, — нахмурившись, согласился Сафон.
— Точно.
Внезапно они поняли, что ситуация совершенно иная.
— Малх? Ты дома? — послышался знакомый голос.