Кое-что уже было в презентации. Елена Григорьевна дочитала ее до конца; выслушала меня, а затем произнесла буднично и просто:
– Хорошо. Я помогу тебе.
Сначала я не поняла, что это значит. Может, она имела в виду, что вызовет скорую помощь, когда я потеряю сознание от печали и страданий над своей разбитой мечтой?
Но внезапно мое сознание прояснилось, и я разволновалась так, что даже не смогла сказать «спасибо». У меня просто не было на это сил.
А Фурманская продолжала:
– Герои, конечно, любят выставлять себя одиночками, глядя с высоты покоренной вершины на мир. Но это не так.
Деточка, не верь никому, кто говорит, что взобрался на вершину сам. У каждого был кто-то (и даже не один), кто помогал нести рюкзак, разводил костер и подавал руку, когда герой почти сваливался в пропасть.
У меня тоже был тот, кто удержал на страховке в последний миг перед катастрофой. И я никогда не забываю, чем обязана этому человеку.
Так вот, я буду тем, кто даст тебе снаряжение. Это будет отличное снаряжение. Мы подпишем контракт на год, на три полосы в каждый номер. Со скидкой 70 процентов. Это сто восемь тысяч долларов. Я все уже посчитала, исходя из твоего прайса… Всю сумму ты получишь сразу – через неделю после того, как откроешь счет.
Тебе этого хватит, чтоб начать. А дальше все зависит только от тебя. Будешь ли смотреть на мир сверху вниз?…
А дальше – уже сама. И учти: тираж каждого номера буду пересчитывать лично, у тебя на складе. Да, и еще: контракт будет генеральным. Эта скидка сохранится за моими брендами для всех твоих проектов. Навсегда. Пока существует моя компания и пока существует твоя.
Она, наконец, улыбнулась:
– Плохим бы я была бизнесменом, если бы заключала невыгодные для себя сделки, а?
И подмигнула мне.
Не знаю, может, «я будущая» и пожалею о таких грабительских условиях. Но сейчас я готова была целовать ноги моей благодетельнице, не говоря уже о том, чтобы размещать ее фото на обложке, и публиковать хвалебные статьи о ней на каждой странице…Конечно же, это я так пошутила. Потому что на обложках у меня планировались совсем другие образы. И статьи, впрочем, тоже. Но это ничего не значит. Я все равно тут же мысленно поклялась себе выражать признательность Фурманской всю оставшуюся жизнь всеми доступными способами.
Сто тысяч через неделю!!! И это – не кредит. То есть, конечно, я понимала, что если через пару месяцев журнал заглохнет, мне придется где-то эти деньги искать и отдавать Фурманской. Попасть в долговую яму. Отрабатывать. Мыть полы ее необъятных производственных площадей мне и еще десяти поколениям моих потомков. Но я была готова продать себя и всю свою семью в рабство, потому что это был тот шанс, которого мне не давал никто.