— Вот решил попросить у наших министров, авось подадут…
Откуда-то, гремя шашкой, вырос квартальный, взял под козырек.
— Ваше превосходительство, — он замялся, — не положено так-то находиться прилюдно.
— Ну и чем же я провинился? — озорно спросил Сенявин.
— Воля ваша, но так не приличествует стоять.
Сенявин опять улыбнулся:
— И что же в таком случае последует?
Полицейский поднял плечи.
— Хм, по обычаю в околотке разбираемся, начальству докладываем…
Хорошее настроение не покидало Сенявина. Он надел шляпу и повернулся к квартальному:
— Ну, вот что, братец, дабы тебя не подводить, я, человек послушный, отсюда уйду. — Адмирал согнал улыбку. — А своему начальству ты обязательно доложи, что флота вице-адмирал Сенявин у Зимнего с протянутой шляпой милостыню выпрашивал.
Сенявин положил руку на плечо Родионова:
— Ну, как ты поживаешь, братец, в отставке?
— Живем не тужим, — оживился Родионов, нахлобучив картуз. — Вот пристроился в Адмиралтейство по такелажному делу. Домишко за Нарвской заставой, детишки подросли…
Они остановились, Сенявин позвал извозчика:
— Ну, дай-то Бог, прощай, братец, авось теперь нас там, — он поднял кверху палец, — услышат-таки…
На следующий день Милорадович доложил о случившемся Александру. Тот заерзал:
— Передай Траверсе, чтобы завтра доложил мне все о сенявинском деле.
Прочитав еще раз доклад Сенявина, он зло сказал: — Сенявин мастер дерзить, но он прав. Выдать всем положенное.
Непросто и нелегко зачастую в жизни получить честно заработанные деньги, особенно когда идешь прямой дорогой…
Пагубно сказывается на труженике безделье. Полученных призовых денег едва хватило на покрытие долгов. Но жизнь в семье стала более сносной, Сенявин стал навещать знакомых и друзей. Он частенько заглядывал на чай к соседу-старику, бывшему коллежскому асессору Самбурскому. Заходил к тайному советнику Петру Шепелеву. Тот был женат на племяннице Потемкина, которую Сенявин знавал в свое время. Время проводили в беседах за чаепитием, иногда перебрасывались в картишки. Изредка наведывался к сильно постаревшему Василию Попову, секретарю Потемкина. Ему тоже пришлось несладко. Во времена Павла по доносу был осужден.
Дома Сенявин почти никого не принимал, в основном из-за безденежья. Но вечерами в гости к дочерям захаживал молодой поручик из Егерского полка, офицеры — братья Энгельгардты из того же полка. Старший, Валерьян, аккомпанировал на фортепьяно девушкам, они играли на арфе. У Николая служба шла чередом, недавно его произвели в лейтенанты. Но он не хотел идти по стопам отца и связывать свою жизнь с морем.