Но иногда мне интересно, случайно ли я нашел и прочитал письмо королевы Дизайер к леди Феннис, или это подстроил Чейд. В те дни он был моим наставником, обучал меня искусству убийцы. Чейд истово служил своему королю, как убийца, шпион и шантажист замка Баккип, и научил меня делать то же самое. Королевский бастард, он говорил мне, что пока он в безопасности, пока полезен. По видимости, я был скромным бастардом, игнорируемым или презираемым, поскольку плавал в самых опасных течениях политических интриг замка. Но мы оба — я и король Шрюд — знали, что я был под защитой руки короля и его убийцы. Однако не только работе с ядами, ножом и интригам учил он меня, но и тому, что надо делать, чтобы выжить королевскому бастарду. Стремился ли он предупредить меня, или учил ненавидеть, чтобы прочнее привязать к себе? Эти вопросы пришли ко мне слишком поздно.
В течение многих лет я видел королеву Дизайер в разных ипостасях. Сначала она была ужасной женщиной, которая ненавидела моего отца, а меня — еще больше; женщиной, обладавшей силой сорвать корону с головы Чивэла и приговорить меня к жизни, в которой даже мое имя напоминало о том, что я бастард. Я помню то время, когда боялся попасться ей на глаза.
Через несколько лет после того, как я прибыл в Баккип, мой отец был убит в Ивовом лесу, скорее всего ее рукой. И ни я, ни Чейд не могли ничего с этим поделать, мы не могли потребовать справедливости. Я помню, как удивлялся неосведомленности или равнодушию короля Шрюда. Я помню, что знал с абсолютной уверенностью, что если королева Дизайер пожелает моей смерти, она может попросить его об этом. Тогда я еще размышлял, защитит ли меня Чейд или выкажет повиновение и позволит этому произойти. Такие вещи заставляют детей задуматься.
Я представлял Ивовый лес суровым местом изгнания и унижения. Когда я был ребенком и жил в Баккипе, мне говорили, что мой отец уехал, чтобы скрыться от позора в моем лице. Он отрекся от престола и короны, склонил голову перед болью и гневом законной жены Пейшенс, извинился перед королем и двором за отказ от добродетели и благоразумия, и бежал от бастарда, которого произвел на свет.
Я представлял себе это место, как и другие немногие места, где я жил: укрепленный замок на холме. Я думал о нем, как о месте, подобном укрепленному частоколу крепости Мунси в Горном Королевстве, или похожем на крутые стены замка Баккип, расположенного на вершине неприступных черных скал с видом на море. Я представлял одинокого отца, сидящего в задумчивости в холодном каменном зале, увешанном знаменами и древним оружием. Я думал о каменистых полях, которые переходили в туманно-серые болота.