— Я знавал и других людей, с которыми бывало точно так же. Если что-нибудь случается, они становятся как больные. Хоть бы этот случай их и не касался.
— И я таких встречал. Это люди впечатлительные, у которых сильные ощущения действуют на какой-нибудь орган, ну, там на печень, на желудок или еще на что-нибудь.
Внезапно появилась Хустина:
— Отец, вы сегодня не собираетесь ужинать? Все остыло. И плита уже совсем погасла, разогреть не на чем.
— Поужинаю, не беспокойся.
— Ну, мы с матерью ложимся спать. Так что управляйтесь сами. — Резко повернувшись к Лусио, она продолжала: — А вы что тут делаете до сих пор?
Голосу она постаралась придать побольше строгости.
— Я ждал, чтоб ты пришла, моя хорошая, и сама меня выставила за дверь.
— Ладно, ладно! Я думаю, что уже хватит! — Она провела ладонью у горла. — Насиделись!
— Так что? Ты меня выставляешь за дверь?
— Я? Боже упаси! Это дело отца. А еще лучше, если вы сами уйдете, как положено.
— Ты здесь главнее отца. Во всяком случае, для меня.
— Конечно, конечно. Отца, я вижу, вы покорили. Он уже не может ни поужинать, ни закрыть кафе, ни пойти спать — ничего. И все ради того, чтобы любоваться вами. Вы что же, думаете, все могут питаться воздухом, как вы, наподобие индийских факиров?
— Клевета, Хустинита, — рассмеялся Лусио. — Я ем, как все, только распределяю еду по-другому.
— То-то вы и стали как пугало! И нечего звать меня Хустинитой, я вдвое тяжелее вас. Ладно, — сменила она тон, — оставайтесь тут вдвоем и делайте, что хотите. Я пошла спать. До завтра, отец.
— Спокойной ночи, Хусти, отдыхай, дочка.
— А мне?
— Вам? — улыбнулась Хустина, сверху вниз глядя на сидящего Лусио. — А вам и «спокойной ночи» не скажу. Вы даже этого не заслуживаете. — И скрылась в коридоре.
Лусио потянулся:
— Что ж, дружище, послушаюсь я твою дочь. Пойду домой. Завтра у меня дела.
— У тебя?
— Удивляешься?
— Ну и ну, еще бы!
— Я не хотел тебе говорить, пока не буду знать наверняка, но, раз уж проговорился, скажу. Так, знаешь, ерунда, случайная работенка, на которую я наткнулся на днях.
— Тогда выкладывай.
— Да просто надо сделать замес-другой, то тут, то там — в окрестных деревнях. Булочки, торты и тому подобное, понимаешь? Есть один человек — кондитер, который ходит с праздника на праздник, он и приглашает меня в помощники. Месяца на полтора, дней по пять в неделю в каждой деревне. Завтра я первый раз встречусь с ним, и если увижу, что он — ничего, решусь. Ну, что скажешь?
— Да хорошо. Если дядька порядочный, ты неплохо заработаешь.
— Насчет денег я особенно не рассчитываю, много не будет. На вино да на табак — и то неплохо, верно? Единственно, чего я опасаюсь, — это своего возраста. Дядька этот меня в глаза не видал, и ему про мои годы не сказали. Договаривались пока что через третьих лиц. Поэтому я и боюсь: а ну как он от меня откажется, захочет молодого, который попроворнее.