– Лодыри и дармоеды! – проворчал Пьер, весьма прозаично резюмируя длинную тираду друга. – Кстати, ты знаешь, конечно, очень здорово восхищаться природой и порицать недостойных хозяев, владеющих сей прекрасной страной, но мы же не собираемся поселиться здесь навеки? Хотя при этом я не вижу способов, с помощью которых мы могли бы вернуться на Суматру. Время бежит день за днем. И если так будет продолжаться, то мы увидим, как наступит 1900 год, а мы все будем бороздить моря, словно призрачные матросы «Летучего Голландца».
– Терпение, друг мой Пьер, терпение. Я прошу у тебя всего неделю. За это время наше дерзкое бегство забудется. А после этого мы вновь со всеми предосторожностями начнем изучать город и главным образом порт; и у меня есть план. Замечательный план, ты увидишь.
Несмотря на весьма незначительную скорость движения, три товарища, согласившиеся разделить блистательное общество новых друзей, уже на следующий день прибыли в симпатичную маленькую деревеньку, расположенную на полпути к вершине горы. С этого места открывался поистине изумительный вид на море. Деревня состояла из дюжины оригинальных хижин, которые нисколько не походили на дома туземцев других островов. Стены жилищ напоминали плотную изгородь, образующую овал, и были покрыты конической соломенной кровлей. В высоту дома достигали двух метров и имели одно лишь отверстие – дверь около метра высотой. Такие жилища, в высшей степени «деревенские», были разбросаны на разных расстояниях друг от друга, и каждое из них было окружено небольшой оградой, за которой произрастали роскошные деревья, не требующие особого ухода и усыпанные вкуснейшими плодами. Каждый из владельцев хижины старался обзавестись «Помали», то есть священной, пускай скромной, но неприкосновенной собственностью. «Помали» Тимора напоминало «Табу» полинезийских племен – оно также внушало ужас и уважение. Принимая во внимание склонность аборигенов к воровству, можно лишь удивляться, что частную собственность за такой оградкой почитали неукоснительно, хотя это нисколько не свидетельствовало о невероятной добродетели островитян. Некоторые заборы были оплетены пальмовыми листьями, кожей зверей, украшены глиняной посудой – и все это служило оберегами, от которых любой вор бежал в священном ужасе. Но сколь смехотворными ни казались бы подобные ухищрения, они приводили к неизменным результатам, как и протоколы наших деревенских полицейских, ставших безобидными «табу» сельских районов Франции.
В этом прелестном местечке, расположенном на склоне горы, среди райских красот и великолепия тропической природы, наши друзья, претерпевшие столько зла от представителей цивилизованных стран, обрели нежданный приют у бедных, но благородных дикарей и встретили щедрое и трогательное гостеприимство.