Дженни вздохнула и откинула голову назад. Она произнесла что-то очень тихо, и мне послышалось:
— Именно это и делает его таким опасным.
Покончив с крошками, селезень подобрался ближе в поисках добавки. Он был статным, голова и спинка были угольно-черными с зелеными и фиолетовыми вкраплениями. Крылья у него были коричневого цвета и напоминали чопорный жилет над его белым брюшком. Пятнышки на слегка выпяченной груди отливали красным цветом и напоминали галстук, потому что сужались к низу. Он подошел поближе и с надеждой замер. Я бросила ему пригоршню крошек.
— Там была женщина, — произнесла я. — Когда мы с Джекаби вышли, увидели плачущую женщину. Ее фото было в квартире жертвы. Это так грустно... ужасно и трагично, конечно, но мне не было грустно, пока я не увидела, как плачет эта женщина. Этот момент совсем не напоминал приключения из книжек. Джекаби говорит, что это еще не конец. Сегодня мы встретили человека, который умрет к утру, если верить Джекаби.
Дженни кивнула, разделяя мою грусть, и некоторое время мы наблюдали за селезнем, клевавшим крошки.
— Вы же знаете, что вы не первый ассистент, с которым он работал?
Я кивнула.
— Он сказал мне. Несколько ушли от него... но, кажется, был кто-то, кто все же остался, так? — Я вспомнила зашифрованную страницу из журнала, на который наткнулась внизу, и неожиданно меня осенила печальная мысль. — Это были вы, так ведь? Вы... ну, знаете... во время одного из его расследований, так?
Она подняла бровь.
— Умерла? Нет, это случилось задолго до встречи с мистером Джекаби. И я никогда не работала на него, если вы об этом. Это место принадлежало моей семье. Несколько семей пытались въехать сюда до Джекаби, но, видимо, присутствие призрака не входит в достоинства дома. Пошли слухи. Участок перешел во владение города и мэр Спейд позвал Джекаби, надеясь, что тот сможет произвести изгнание или что-то в этом духе. Так мы и познакомились, — она улыбнулась своим воспоминаниям.
— Я так понимаю, он не изгнал вас?
Она мягко рассмеялась.
— Нет, он не изгонял меня. Он разговаривал со мной. Как с человеком. Он заварил чай, даже спросил моего разрешения воспользоваться кухней, и просто заварил чай. Мы сели за стол и поговорили. Это была первая полноценная беседа за последние десять лет. Он налил мне чашку чая и позволил ей остывать передо мной, пока мы разговаривали. Он был откровенен. У него не было претензий к попыткам Спейда продать это место. Сказал, что у мэра есть все права на это. «Если каждый умерший решит оставить свое жилье за собой, нам негде будет жить», - сказал он, что в общем-то справедливо. Спейду он сказал, что я так же имею право остаться здесь. «Раз здесь нет злобных духов, нет и приказа о выселении», — так, кажется, он сказал. На этом все и закончилось. Неделю спустя Спейд отдал это место ему.