— Ладно, дай слово, что никому не сболтнешь?
Нинон уверена, Таисья рассказала об этом всем своим многочисленным приятельницам. Поэтому клянется:
— Чтоб мой язык отсох! Ты меня знаешь.
— Короче, спрятала она его в другое интимное место. Тогда многие поговаривали, что она — любительница оборотной любви.
— Какой? — смеется Нинон.
— Той… которая сзади. Этим она Сталецкого и заманила. Он первое время после свадьбы и не изменял ей.
Нинон с удовольствием затягивается сигаретой. Пьет «Мукузани». Она любит бывать у Таисьи. Общаться с новоиспеченной княгиней все равно что читать Гиляровского. Про всех живых, а уж тем более покойных, она знает кучу историй, сплетен, пикантных подробностей. Ни одна личность, получившая известность в Москве, не минула участи быть обсужденной в салоне Таисьи Федоровны. Но странное дело, обычно представление о сталинском времени — довольно мрачное. Репрессии, ссылки, стукачество, казенная мораль. А послушать Таисью, люди жили и вели себя похлеще сегодняшних. В игры играли, проводили время веселее, чем московская интеллигенция, прикованная к видушникам с порнухой.
— А Сталецкий про айсора знал? — уже с неподдельным любопытством спрашивает Нинон.
Таисья поджимает губы. Видно, ей не хочется вспоминать об этом. Нинон не отстает:
— Заинтриговала до ужаса, Таисья, миленькая, как у них там все произошло?
Она почти уверена, что Таисья каким-то образом замешана в этой истории. За долгие годы светской жизни княгиня принимала участие не в одной любовной интриге. Без нее не обходился ни один скандальный адюльтер. Она, как вампир, высасывала энергию из чужих бушующих страстей. Нинон не верила посещению Ласкаратом Элеоноры, но какая-то мистическая тайна лежала на всей этой семейке. Ласкарат был, что называется, не от мира сего. Даже если верить Таисье и не признавать его сыном Сталецкого, все равно приходится признать, что они были очень похожи. Нинон не успела познакомиться со Сталецким. Он умер в начале семидесятых, но рассказы о нем напоминали ей поведение и поступки Василия.
— Не придумывай, Таисья! Как Гликерия могла родить от айсора? При таком мужчине. Я имею в виду Сталецкого.
— То-то и я говорю. Темная история, — задумчиво произносит Таисья. — Айсор был тогда в большой моде. Вроде иностранца. К тому же богатый. Некоторым женщинам, которые ему особенно нравились, он, подбивая набойки, надевал на щиколотку золотую цепочку. У меня до сих пор такая хранится.
— Значит, было! — Нинон в восторге хлопает в ладоши.
— Все. Больше не буду рассказывать! — взрывается Таисья. Замолкает. Поджимает губы. Но постепенно отходит: — Нравилась ему, да. Гликерия узнала, закатила сцену ревности. Насилу ее разубедила. Понимаешь, айсор с женщинами обращался не по-нашему, ну, не по-русски…