Дэвид почувствовал, что его сейчас стошнит. На какое-то дикое невероятное мгновение у него промелькнула мысль, что все это дешевый трюк, киномонтаж, но камера слишком подробно фиксировала каждое движение.
В действие вступил мексиканец и, оттолкнув девушку, лег на Джилл. Перед глазами Дэвида опустилась красная пелена.
…Ему снова пятнадцать… Он врывается в комнату Бет… Его сестра сидит на обнаженном садовнике-мексиканце, повторяя словно в бреду:
– О Боже, как я тебя люблю, Хуан! Еще, еще, сильнее! Не останавливайся! Сильнее…
Его сестра, любимая сестра!
Юношу охватила такая слепая, нерассуждающая ярость, что, не помня себя, он схватил стальной нож для разрезания бумаги и, оттолкнув Бет, вонзил его в грудь садовника – раз, другой, третий, пока стены не окрасились кровью.
И вопли, ужасные вопли Бет:
– Господи, нет, нет! Не смей, Дэвид! Я люблю его! Мы поженимся!
Кровь, повсюду кровь.
В комнату вбежала мать, прогнала Дэвида. Но он успел услышать, как она звонит окружному прокурору, давнему другу семьи Кеньонов. Они о чем-то долго беседовали в коридоре; потом труп мексиканца увезли в тюрьму. На следующее утро объявили, что тот покончил с собой в камере. Три недели спустя Бет поместили в психиатрическую лечебницу.
И вот теперь все вернулось. Невыносимое чувство вины за содеянное обуяло Дэвида. В эту минуту он словно потерял рассудок. В бешенстве схватив сидевшего рядом человека, он приподнял его. Кулак с силой врезался в физиономию Лоренса, расплющив нос. Не осознавая, что делает, Дэвид продолжал избивать негодяя, выкрикивая бессмысленные, нечленораздельные слова, мстя за Бет, Джилл и за собственный позор. Клифтон Лоренс попытался защищаться, но удары сыпались градом. Кулак снова обрушился на его нос, что-то хрустнуло, потом Дэвид разбил ему губы – фонтаном брызнула кровь. Лоренс в нерассуждающем ужасе беспомощно ожидал новых ударов. Но почему-то все прекратилось. В тишине зала слышалось только свистящее затрудненное дыхание агента и доносившиеся с экрана чувственные стоны.
Клифтон вынул платок, попытался остановить кровотечение, спотыкаясь, вывалился из зала, прикрыл лицо и направился в каюту Джилл. По дороге он завернул на кухню, проковылял мимо суетившихся поваров, стюардов и официантов и остановился у морозилки. Сунув в салфетку горсть ледяных кубиков, Клифтон приложил их к рассеченным губам и все еще кровоточащему носу и пошел назад. На глаза ему попался огромный свадебный торт с крохотными сахарными фигурками жениха и невесты на верхушке. Клифтон, оглядевшись, потянулся к невесте и двумя пальцами расплющил ей головку.