— Я не превращала тебя в изгоя, идиот, — продолжила девушка, кашляя и судорожно вдыхая воздух. — Ты всегда был изгоем, просто вдумайся в это, кретин.
— Заткнись, сука, или я…
— Что ты? Не верю, что ты сможешь меня ударить. Ты же настоящий мужчина, и все такое, — Амина говорила громко и смело, но не была уверена, что его рука не коснется ее лица.
— Амина, — выдохнул ее имя Дрейк, — ты такая маленькая. Я же вижу, как ты трясешься от страха, только зубы друг о друга не стучат. Но все равно скалишься на меня в ответ, делая вид, будто ты все та же Амина. Однако, вот в чем весь подвох, — он поднял ее лицо за подбородок, заглядывая девушке в глаза, — я знаю, что тебя прежней больше нет.
— Много болтаешь, — фыркнула она, отворачиваясь. — Я не собираюсь сидеть в этом долбаном подвале. Убей или отпусти!
— Что-то знакомое, — сказал мужчина, отходя к шкафу у стены. — Помнится, я говорил тебе подобные слова, и что ты сделала?
— Я… подарила тебе любовь, — робко предположила Амина, и вздрогнула, как от разряда тока, когда он рассмеялся.
— Любовь, ага, — умирал со смеху Дрейк. — Как ты могла подарить мне то, чего нет? Лгунья.
Он достал из шкафа наручники и цепь. Амина дрожала, следя за ним. Металлическое побрякивание цепи наводило на нее панический ужас. Дрейка тоже больше не было, тот прекрасный мужчина словно умер, вернувшись в родные земли. И эта цепь в его руках так зловеще гремела, словно уже обвивала ее шею в удушающих объятиях. Девушка съежилась и пыталась врасти в стену, но, увы, это было невозможно.
— Почему ты стал изгоем, Дрейк? И почему ты винишь меня в этом?
— Ты, — со злостью прошипел он, — оставила на моих запястьях гребаные шрамы! На меня даже охранники смотрят, как на побитую собаку! Так кто же в этом виноват, а, принцесса?!
Оранжевые глаза сверлили ее, жгли похлеще любого каленого железа. Она чувствовала, как на душе отпечатывались шрамы от его полного ненависти и желания скорой расправы с ней взгляда. Как же немного ему надо было, чтобы сделать этот шаг от любви до ненависти.
— Издевательства надо мной не принесут тебе удовлетворения, — покачала головой Амина. — Они не исправят ситуацию, твои близкие не станут смотреть на тебя иначе, даже если ты не оставишь на моем теле живого места.
— А мне плевать, все, что у меня осталось — это бутылка виски, и то уже всю выпил. Развлекусь с тобой, киска, ты только не дергайся и получишь наслаждение.
Дрейк приблизился к Амине и коснулся пальцем ее шеи, повел вниз и дотронулся до сонной артерии. Девушка тяжело дышала, как загнанная хищником в угол лань. И он питался ее страхом. Нечто невообразимо странное творилось в его душе: черное стало белым, и белое — черным. Все было перевернуто вверх дном, подменены все понятия, по которым он жил раньше. И снова виновник в этом был один единственный — Амина — двуликая химера!