Они все копали и копали, и вот уже солнце стало спускаться, тень наползла на яму, придавила духоту, в которой обливались потом двое землекопов. Уж лучше ярость отвесно падающих лучей, чем этот склепный сумрак, над которым нависла плотина, как могильная плита… Все глубже они копают, все дальше уходят в землю… Неужели это его руки?
Свисток… Наконец-то. Джим с трудом вылез из ямы. Длинные тени закрыли почти весь котлован, но плотина еще горела в лучах спустившегося к горизонту солнца оранжево и раскаленно. Едва передвигая ноги, он брел за Уолтом и все никак не поспевал за ним. Уолт оглянулся.
— Ничего, Джимми, уж ты держись. Сейчас придем, и под душ, а потом заправимся как следует.
Джим увидел широкую улыбку Уолта. Он ничего не сказал, но зашагал быстрее и теперь уже не отставал.
— Может, все-таки поедешь с нами вечером в город? Поедем, поглядишь на девочек, отвлечешься малость, чем киснуть в бараке все время.
— Да нет, спасибо. Мне бы до койки добраться, так я устал. Вот попривыкну, тогда тоже буду ездить с вами.
Яма не выпускала его, и думать о чем-то другом его иссушенный жарой мозг не мог. Его место там, внизу, в ее стенах. Уолт с сомнением покачал головой: надо же, парня не соблазняют ни такой бюст, ни холодное пиво, ни веселые загорелые лица ребят за столиками.
Джим стоял под душем, почти не ощущая льющейся на него воды. По ногам стекали грязные струи, закрутившись воронкой, вода убегала в сток. Он кое-как намылился и в изнеможении привалился к стене, подставив тело под хлещущий поток.
В столовой он присел сбоку у какого-то столика. Усталость немного отпустила, боль от сверлящих мозг мыслей стала глуше. Он поднимал голову от тарелки лишь для того, чтобы взять хлеб или соль, и глотал еду, почти не ощущая вкуса. Его онемевшие руки словно продолжали орудовать лопатой. Хохот обедающих, их крики, стук ложек, чавканье жующих ртов, шарканье ног под столом сливались в пронзительную какофонию. Потом он вдруг увидел, что рядом сидит Уолт.
— …тогда я съездил ему разок и попросил заткнуться. А он обиделся, в драку полез. Тут подскочили его дружки и началась потеха. Мы с приятелем свалили двоих, а еще двое сами убрались, решили, значит, что с них довольно. Ну и поработали мы! У меня с неделю руки болели и глаз не разлеплялся. — Уолт толкнул Джима локтем в бок. — Что скажешь, Джимми?
— Да, видно отделали вы их. Хорошо вы их погоняли.
Он как в тумане увидел последнюю драку, в которой участвовал: бар Кейси, ссора… из-за чего она началась? Он размахнулся ударить кого-то из официантов, промазал. Удар в челюсть оглушил его, он упал на столик под чей-то ревущий хохот… Как все побледнело, выцвело, даже унижение.