– Что у тебя за татуировка на спине? – спросил сидевший с другой стороны костра Лука.
Серена мгновенно напряглась. Крошечную татуировку на плече он мог заметить, лишь когда она переодевалась…
Да и вообще, эта татуировка слишком много для нее значила, чтобы просто так ее обсуждать.
– Это ласточка, – ответила она неохотно.
– Она что-нибудь означает?
Означает, но ему-то она уж точно объяснять ничего не станет. А то мало ли, еще на землю от смеха свалится.
– Это моя любимая птица. – Серена нарочито небрежно пожала плечами. – Набила пару лет назад.
А если точнее, то в день окончания реабилитационной программы. Ласточка – символ возрождения. Вряд ли он станет искать здесь глубокий смысл, но если все же станет…
Хватит с нее уже объяснений и воспоминаний.
Серена резко встала.
– Пойду укладываться.
– Иди. – Лука пристально вглядывался в огонь. – А я еще немного посижу.
Забравшись в палатку, Серена стянула ботинки и развернула спальник, чувствуя себя последней дурой. Ладно, в конце концов, Лука не дал ей ни малейшего повода считать, что интересуется ею как женщиной, а так хочется ощутить хоть немного прохлады… Вздохнув, Серена разделась до трусиков и майки и залезла в спальник, надеясь, что снова мгновенно уснет и ей не придется слышать, как Лука укладывается всего в десятке сантиметров от нее.
Лука мысленно приказал себя расслабиться. И почему только Серена так на него действует? Причем хочет он не просто физической близости, но и побольше о ней узнать. И она до сих пор не переставала его удивлять.
С самых ранних лет Лука привык к эгоизму женщин вообще и матери в частности, но Серена… Как же не хочется признавать, что был к ней несправедлив.
Женщины никогда не были центром его мироздания, да и семьей обзаводиться Лука не спешил, твердо веря, что любовницы нужны лишь для физического удовлетворения и как дополнение к костюму на всевозможные светские мероприятия. В конце концов, разве можно тратить силы и время на нечто столь непостоянное, да и вообще вряд ли существующее, как любовь, когда у него есть цель в жизни? Десять лет назад, когда умер отец, Лука поклялся, что любой ценой исправит нанесенный дедом и отцом вред, чтобы имя Фонсека больше никогда и ни у кого не ассоциировалось с жадностью, коррупцией и разрушением.
В употреблении наркотиков его обвинили в самое неподходящее время. Как раз тогда, когда люди наконец-то начали ему верить и поняли, что он действительно пытается все изменить к лучшему. А чтобы люди снова начали в него верить, ему потребовалось целых семь лет упорного труда.