– Кому надо?
– Родине, Славик, ну кому же ещё?
НЭМС у нас хороший был, без вопросов вообще, но, после академий различных знания о материальной части несколько подрастерял, заменив их на знание руководящих документов, поэтому Слава ему спокойно объясняет:
– Сан Саныч у меня не предусмотрена конструкцией система слива топлива. Система приёмки есть, а слива – нет.
– Слава, ну епжештвоюмать! Ты же офицер (о да)! Придумай что-нибудь! Нештатную схему собери (ооо дааа)!
Слава, возбуждённый фразами "тыжеофицер" и "нештатная схема" продолжает объяснять:
– У меня топливо в цистернах забортной водой замещается, уровень в цистернах низкий, что я им налью по нештатной схеме: солярку, эмульсию или забортную воду, я не знаю и узнать мы не сможем никак! Какой у них там тип дизеля? Какие допуски по топливу?
– Слава, ну в рот тебе ноги потного индейца, хватит пиздеть – приказ командира дивизии "слить топливо"!
– Да? А отвечать потом кто будет? Командир дивизии?
– Я буду отвечать, Слава, я!
– Тогда пожалуйте на борт, Сан Саныч, и, не сочтите за труд, написать мне приказание письменно в журнале!
НЭМС приехал через три минуты, обиженный чёрным недоверием между джентльменами, сделал запись. Уехал.
Все пять офицеров второго дивизиона притащили в центральный пятнадцать метров схем топливной системы, разложили их в три яруса и ползают по ним, – тычут заскорузлыми пальцами в нарисованные клапана и патрубки, послылают матроса проверить по месту есть ли такие в натуре и где стоят, матерятся и называют друг недоучками. Родили схему. При помощи пожарных шлангов и скотча (я не помню, кто точно придумал скотч, но ему надо звание Героя России вручить, за то, что не дал флоту развлиться в девяностые) собрали схему. Сидят довольные, курят. Звонит НЭМС:
– Слава, ну что там?
– Пусть сосут, Сан Саныч
– Что, блядь, за выражения Вячеслав, – приказы не обсуждаются!
– Да готово у меня вс ё- пусть едут топливо сосут, а не то, что Вы подумали.
Приехали. Отсосали чего-то из цистерн. Ну и тут полный праздник, конечно. Провожали их в море всей дивизией, чуть ли не с оркестром и залпами береговых орудий. Часов в семнадцать, аккурат, они и отчалили. Я как раз на вахту заступил.
Заступил, слово за слово, ужин, отработка вахты, кофею испил и часов в девять вечера вылез на белый свет покурить. Окидываю акваторию хозяйским взглядом: мать моя женщина, – стоит наш Ван Хельсинг на водной глади губы Нерпичья абсолютно без хода метрах в пятистах от меня и машет мне тельняшками своего экипажа. Протёр глаза – стоит. Покурил – всё равно стоит. Вызвал связиста наверх.