– Делакур – негодяй, а я люблю Полину.
– Ну, – после недолгой паузы заметила герцогиня, – ни то ни другое для меня не новость. И тем не менее это не объясняет, почему салон пребывает в таком состоянии.
Грифф, не обращая внимания на слова матери, смотрел на Полину.
– Я намерен на ней жениться.
– Нет, ваша светлость, – также не отрывая от него взгляда, возразила Полина. – Он на мне не женится.
Герцогиня приподняла бровь.
– Значит ли это, что мой голос – решающий?
– Нет, – одновременно сказали Гриффин и Полина.
Кажется, это произнесенное в унисон «нет» не убедило герцогиню, и она многозначительно заметила:
– Поживем – увидим.
Полина оттащила герцога в сторону и прошептала:
– Грифф, этому не бывать.
– Почему?
– Сколько раз я должна указывать на очевидное? Вы герцог, а я служанка.
– Вы больше не служанка, а сегодня вечером предстанете герцогиней, красивой женщиной, которая знает себе цену. И я буду рядом с вами, счастливый и гордый.
– Но чем тут гордиться – притворством?
– Я не прошу вас об этом.
– Нет, просите. – Голос ее дрогнул. – Вы говорили, что я для вас кое-что значу: сказали, что я само совершенство и что вы не стали бы во мне ничего менять, даже если бы могли.
– Да, но…
– Но что? Вы ведь не собираетесь всему лондонскому высшему свету признаваться в том, что любите служанку из провинции, дочь безграмотного крестьянина, у которой сестра умственно отсталая?
Он не ответил. И это молчание было красноречивее любых слов.
– Нет. Вы хотите нарядить меня в роскошный наряд, прикрыть, как щитом, своим именем и сделать вид, что той подавальщицы из трактира, о которой все говорят, попросту не существует. Как будто вы стыдитесь меня. – Полина прижала руку к груди. – Я не могу скрывать правду.
– Я не прошу вас лицемерить, – теряя терпение, заговорил Гриффин, – а хочу, чтобы у вас была та жизнь, которой вы достойны, именно вы, такая, какая есть. – Да и не были вы обычной служанкой! Вы знаете наизусть не только любимые стихи, но и целую книгу по этикету. Вас не сломила жестокость, вы мечтаете и строите планы на будущее. И все потому, что в глубине души вы всегда знали, что достойны лучшей жизни. Я увидел в вас эту глубину в первый же день и не понимаю, почему вы не хотите, чтобы и остальные увидели в вас то же.
– Вы упрекаете меня в том, что я что-то утаиваю? Вы, с вашей запертой комнатой наверху?
Кровь отхлынула у него от лица. Быстро взглянув на мать, он едва слышно произнес:
– Это не имеет никакого отношения к…
– Еще как имеет! – Полина отступила на шаг к стене. – Вы просите, чтобы я доверилась вам, чтобы поверила в вашу любовь. Поверила, что вы никогда не станете меня стыдиться из-за моего низкого происхождения, из-за моей родни. Но как я могу верить вашим обещаниям, если даже собственной матери вы не хотите рассказать о ней?