Корнуолл, ноябрь 1876 года
По изношенным половицам зашуршала тяжелая черная юбка, неприятно громко застучали низкие каблуки. На пороге она остановилась, чтобы перевести дыхание или набраться мужества, а потом глубоко вздохнула, ощутив в руке холод потертой дверной ручки, и неслышно ступила в комнату.
В льющемся из окон свете висела пыль. Посредине комнаты стоял старый письменный стол. Громоздящиеся на нем кипы бумаг и валяющиеся повсюду сломанные и испачканные чернилами авторучки свидетельствовали о том, что здесь недавно работали. Рядом было кожаное кресло с дырявой местами обивкой. Стены вплоть до черных от сажи потолочных балок покрывали полки, заставленные и заваленные книгами, распространявшими запах плесени. Солидные тома в переплетах из потрескавшейся и выцветшей кожи – сочинения Платона, Аристотеля, Плутарха и Гомера, многие из которых наличествовали здесь не в одном издании, труды по археологии, философии, риторике и грамматике лежали и на полу, поодиночке, стопками и образуя угрожающе шаткие пирамиды.
Здесь было святилище ее отца.
Она не без труда отыскала тропу в этих непроходимых джунглях учености. На беспорядочно набросанных листках бумаги лежал зачитанный том с пожелтевшими и изорванными страницами. Вероятно, его отец читал последним.
Целия, встречи жду с тобой,
Чтоб начать любовный бой.
Наше время быстротечно,
Наслаждение не вечно.
Солнце село, но ведь снова
Засиять оно готово.
Не поймаем свет сейчас,
Будет вечной ночь для нас
[1].
За мутными оконными стеклами просматривались море и пустынный берег, серебряный в холодном свете ноябрьского дня.
– Мистер Уилсон ожидает внизу.
Хелена не заметила, как в комнату вошла Маргарет, и потому не сразу отреагировала на ее слова.
– А ведь раньше мне не приходило в голову, что он всегда работал спиной к морю, – беззвучно прошептала она.
Эдвард Уилсон, представитель адвокатского бюро «Уилсон и сыновья», презрительно оглядел помещение, вероятно, претендовавшее на статус гостиной. Вполне возможно, оно, как и все остальное в этом доме, знавало лучшие времена. Но теперь дерево давно вышедшей из моды мебели потемнело и было местами оцарапано, обивка пастельных тонов полиняла и выцвела. Кое-где проступали следы неумелого ремонта, однако, очевидно, игра не стоила свеч.
«Край Света» – вот самое подходящее название для этого богом забытого места. Уилсон уж думал, извозчик заблудился или в сговоре с разбойничьей шайкой, когда увидел перед собой этот полуразрушенный дом, одиноко высившийся на скале, у подножия которой пенилось море. Холмы, зеленые и пышные в глубине острова, выглядели здесь тоскливыми каменистыми пригорками, лишь кое-где прикрытыми сухими пучками валерианы. Даже если король Артур и жил еще севернее и собирал свои «круглые столы» в замке Тинтагель, эта часть побережья должна была оставаться за пределами его владений. Как Конец Света, как последний форпост цивилизации на краю ледяной бездны.