— В чём-то да, а в чём-то и одинаковые. Они все себя не жалеют. Ради других. А других – жалеют, и тоже ради них же самих. И ещё не сдаются. Никогда. Думаешь, почему генерала Скайуокера здесь нет? Он подставщицу найти пообещал. И найдёт, думаю.
— Известно, кто это?
— Есть вариант, что Вентресс, слышал?
— Ещё бы.
— Но я что-то не очень верю. Генерал Кеноби однажды вблизи её видел. Не дрался, а именно видел. И говорил, что она немного на голову стукнутая, а в принципе баба не подлая. Убить убьёт, а в таком дерьме мараться не станет. Я ему верю. Другой это кто-то, расчётливый и беспринципный. Как там говорится? Цель оправдывает средства? Вот из этих.
— Ну, будем надеяться на Скайуокера, — вздохнул я.
— Тебе как, получше?
— Да, вроде.
— Тогда я пойду. Служба.
— Пятерня! — окликнул я вслед. — Спасибо!
— Пустое.
Казалось, прошла целая вечность после его ухода, прежде чем натужно загудели приводы, и ворота приоткрылись. Из них показались люди и другие существа. Впереди бежала – почти летела, позабыв про солидность – Рийо.
— Невиновна!! — закричала она, кидаясь ко мне. — Оправдана!!!
— Это просто замечательно! Падме удалось убедить трибунал?
— Нет! Анакин нашёл виновницу. И знаешь, кто это? Оффи!
— Эта зелёная… — я в последнюю секунду проглотил готовое сорваться с губ ругательство. — Давно она мне не нравилась. Тварь.
— А для Луминары какой позор… — покачала головой Рийо. — Воспитала мерзавку.
— Но где же сама Осока?
— Анакин повёз в Храм, — сказала подошедшая Падме. — Надо ведь уладить недоразумение с Орденом…
— Недоразумение??? — взорвался я. — Хорошенькое, мать его, недоразумение!! Да они на коленях должны просить у неё прощения!
— Думаю, они и собираются. Анакин обещал сразу после Совета привезти её домой. Поехали. Рийо, ты тоже с нами.
— Я и не собиралась отказываться, — ответила сияющая панторанка.
Дома Падме распорядилась готовить праздничный обед, а сама удалилась в спальню переодеться. Мы с Рийо сидели на диванах, пили сок. Как вдруг открылась дверь спальни. На пороге стояла моя кузина, непричёсанная, в наполовину застёгнутой блузке.
— Звонил Анакин, — безжизненным голосом произнесла она. — Осока ушла из Ордена. Сама. Ребята, да как же это… После всего…
Я вскочил, подвёл её, как сомнамбулу, к дивану, усадил, сунул в руки чашку с чаем:
— Выпей-ка. И расскажи по-человечески. Они, что, не извинились?
— Извинились. Просили прощения, хвалили, предлагали вернуться.
— А она ушла?
— Да, — Падме, кажется, справилась с шоком, отхлебнула ещё глоток, твёрдой рукой вернула чашку на стол. — По-моему, я знаю, почему.