П: Разве не может заплатить шведское правительство? Он ведь трудился на него.
Х (с усмешкой): Ну да, в качестве научного секретаря. Да будет тебе известно, шведское правительство не заботится о своих гражданах независимо от того, работают они или голосуют за него. Им ближе собственные интересы, они беспокоятся о своей власти и своих деньгах.
П: Это одинаково повсюду. Всякие подонки постоянно насилуют собственный народ.
Х: Правительствам наплевать, если их люди умирают.
П: Они мочатся на их могилы.
Х: Все правильно.
(Тишина.)
П: Сколько всего у нее? Пара миллионов?
Х: Долларов? Нет, господи, нет, значительно меньше.
П: По словам ее идиота, у нее пара миллионов.
Х: Шведских крон, да. Но это же совсем другое дело. Крона больше, чем кенийский шиллинг, но никак не доллар.
(Короткая тишина.)
П: Что это был за пожар?
Х: Благодаря которому у нее деньги? У них был маленький домик, они получили страховку, когда он сгорел. Это немного, но все, чем она располагает.
(Тишина.)
П: Мы созвонимся.
(Конец разговора.)
Анника опустила бумаги на колено и почувствовала, как ей все больше становится не по себе. Она не знала, куда смотреть. У нее создалось ощущение, словно он продавал ее, унижал, словно обманывал своего шефа, и свое правительство, и фактически всю Швецию. Он объединился с подонком, превратил ее в старую и некрасивую бабу без каких-либо средств и возможностей добыть их, в настоящего лузера, единственно способного хныкать и надеяться, что сей подонок в конечном итоге сжалится над ней, пусть это и представлялось крайне маловероятным.
– Помни цель разговора, – сказал Халениус. – Ты же знаешь, куда мы хотим прийти.
Она не могла поднять взгляд, почувствовала, как ее руки начали дрожать, мелко и лихорадочно. Бумаги упали на кучу газет. Он поднялся из своего кресла и сел рядом с ней на кровать, обнял ее за плечи и притянул к себе. Ее тело напряглось, как стальная пружина, и она с силой ударила его в бок.
– Как ты мог? – сказала Анника сдавленно и почувствовала, что не может больше контролировать себя. Слезы полились рекой, и она попыталась оттолкнуть его от себя. Но он крепко держал ее.
– Анника, – сказал он. – Анника, послушай меня, послушай…
Она уткнулась носом ему в плечо.
– Я просто лгу, – продолжил он. – Я думаю совсем не так, как говорю, ты же знаешь это. Анника, посмотри на меня…
Она залезла лицом ему под мышку, от него пахло стиральным порошком и дезодорантом.
– Это же просто стратегия, – сказал он. – Я буду говорить всякую чушь, лишь бы помочь тебе.
Она дышала открытым ртом несколько секунд.