– Попробуй свернуть налево.
Они ездили по кругу десять минут, пока не обнаружили синюю табличку с нужным названием, но дом номер 37 все-таки проскочили, поскольку он почему-то следовал сразу за номером 21. Свет горел только на первом этаже, в кухне. Сквозь занавеси можно было различить силуэт хлопочущей там женщины.
– Ну что же, пойдем! – вздохнул Мегрэ и не без труда вылез из автомобиля.
Комиссар выбил трубку о каблук ботинка. Когда полицейские ступили на тротуар, занавески качнулись и женщина прильнула к стеклу. Она не привыкла к тому, что у ее дома останавливаются машины. Мегрэ преодолел три ступени крыльца. Сосновую дверь с кованой решеткой украшали два маленьких квадратных окна с темно-синими стеклами. Комиссар поискал кнопку звонка. Еще до того, как он ее обнаружил, из-за двери раздался голос:
– Кто там?
– Мадам Турэ?
– Да, это я.
– Я хотел бы с вами поговорить.
Женщина все еще не решалась открыть дверь.
– Полиция, – негромко добавил Мегрэ.
Она сняла цепочку, повернула защелку и сквозь образовавшуюся щель, которая позволяла увидеть лишь часть ее лица, принялась разглядывать мужчин, стоявших на пороге.
– Чего вы хотите?
– Мне надо с вами поговорить.
– А где доказательства, что вы действительно из полиции?
Совершенно случайно в кармане у Мегрэ оказался полицейский значок. Чаще всего он оставлял его дома. Комиссар протянул значок к свету.
– Хорошо. Предположим, что он настоящий.
Мадам Турэ впустила полицейских в дом. Узкий коридор с белыми стенами, плинтусы и двери – из покрытого лаком дерева. Дверь в кухню осталась открытой, но хозяйка провела визитеров в другую комнату и включила там электрический свет.
Приблизительно одного возраста с мужем, она была полнее супруга, но при этом не производила впечатления тучной женщины. Мадам Турэ можно было назвать ширококостной и крепко сбитой, а серое платье и фартук, который она машинально сняла, не добавляли ей изящества.
Комната, куда они вошли, оказалась столовой, оформленной в деревенском стиле; должно быть, она заменяла семье гостиную, где все предметы мебели были расставлены по своим местам, как на витрине магазина или в мебельном салоне. Нигде ничего не валялось: ни курительной трубки, ни пачки сигарет, ни рукоделия, ни даже газеты – ничего, свидетельствующего о том, что люди проводят в этой комнате часть своей жизни. Мадам Турэ не пригласила полицейских садиться, а только рассматривала их ноги, как будто непрошеные гости могли испачкать линолеум.
– Я вас слушаю.
– Вашего мужа зовут Луи Турэ?
Она нахмурила брови, словно пыталась догадаться о цели их визита, и кивнула.