После раздавшегося за углом характерного сигнала клаксона появился «форд» Ледюка. Мегрэ разглядел пассажира на заднем сиденье. Еще кто-то сидел рядом с водителем.
Первым из машины выбрался бедняга Ледюк, оглядевшийся по сторонам с тревогой, как человек, боящийся показаться смешным. Затем он помог выйти полной даме, едва не упавшей ему в объятия. Последней из машины выпрыгнула молодая девушка, сразу же метнувшая злобный взгляд на окно номера Мегрэ.
Это была Франсуаза в кокетливом костюме нежно-зеленого цвета.
– Мне можно остаться? – спросила мадам Мегрэ.
– Конечно. А вот и они… Открой им, пожалуйста.
За дверью послышалось тяжелое дыхание, и в номер вошла полная дама, вытирая лоб платком.
– Значит, здесь находится нотариус, который, кажется, вовсе не нотариус!
Вульгарный голос. И не только голос! Кажется, ей было не более сорока пяти лет. Растолстевшая блондинка с вялым ртом. Очевидно, она еще не избавилась от претензий на красоту, потому что была накрашена так ярко, словно собиралась выйти на сцену.
При беглом взгляде на нее создавалось впечатление, что вы ее уже видели раньше. И тут же догадывались почему: она представляла собой ставший сегодня редким характерный типаж певички, когда-то выступавшей в кабаре. Губы сердечком. Перетянутая талия. Зовущий взгляд. Обнаженные молочно-белые плечи. Своеобразная раскачивающаяся походка, взгляд на собеседника, словно на зрителей с подмостков…
– Мадам Босолей? – галантно поинтересовался Мегрэ. – Присаживайтесь, прошу вас… И вы тоже, мадемуазель…
Франсуаза осталась стоять. Она была готова взорваться.
– Предупреждаю вас, что я буду жаловаться! Мне еще не приходилось сталкиваться с таким безобразием…
Ледюк топтался возле двери с весьма жалким видом; легко было догадаться, что у него не все прошло как по маслу.
– Успокойтесь, мадемуазель. Надеюсь, вы извините меня за желание повидать вашу мать…
– Кто вам сказал, что это моя мать?
Мадам Босолей ничего не понимала. Она то и дело переводила растерянный взгляд с сохранявшего полное спокойствие Мегрэ на Франсуазу, дрожавшую от бешенства.
– Я, по крайней мере, могу предположить это, поскольку вы отправились на вокзал, чтобы встретить ее…
– Мадемуазель пыталась помешать матери прийти к вам! – со вздохом произнес Ледюк, упорно рассматривая ковер.
– И как же тебе удалось справиться с этой проблемой?
Вместо Ледюка ответила Франсуаза:
– Он угрожал нам! Говорил об ордере на арест, словно мы воровки… Пусть он покажет этот ордер, или я…
И она протянула руку к телефонной трубке. Без сомнения, Ледюк превысил свои полномочия. И теперь его терзали угрызения совести.