Сравнение оказалось весьма точным, потому что к нам присоединились и Гийом с комиссаром службы общей информации.
– Что вы будете пить? – спросил я.
В нашем уголке мы обычно брали кружку пива, редко аперитив. Конечно, за этим столом все было по-другому. Кто-то сказал:
– Ликер «Мандарин Кюрасо».
– «Мандарин» всем?
Так как никто не возразил, я заказал каждому по рюмке ликера. Именно тогда я впервые попробовал кюрасо. Опьяненный победой, я не чувствовал крепости алкоголя.
– Закажем еще по одной?
Когда снова выдастся столь знаменательный момент, дающий возможность продемонстрировать свою щедрость? Мы заказали по третьему, по четвертому разу. Затем мой новый начальник, в свою очередь, захотел угостить нас.
Солнце заливало город. Улицы купались в солнечных лучах. Женщины, во всем светлом, были очаровательны. Я скользил мимо прохожих. Я поглядывал в стекла витрин и находил себя не таким уж толстым.
Я бежал. Я летел. Я ликовал. У подножия лестницы я уже начал речь, заготовленную для жены.
А на последней ступеньке растянулся в полный рост. Не успел я подняться, как наша дверь открылась – должно быть, Луиза беспокоилась из-за моей задержки.
– Сильно ударился?
Забавно. Именно в ту секунду, когда я поднялся на ноги, я понял, насколько пьян, и искренне этому изумился. Лестница крутилась вокруг меня. Силуэт жены расплывался. На ее лице я видел два рта, три или четыре глаза.
Хотите верьте, хотите нет, но со мной такое случилось впервые в жизни, и мне было так стыдно, что я не осмеливался поднять глаза. Я прокрался в квартиру не как триумфатор, а как нашкодивший кот, и все заготовленные фразы вылетели из головы.
– Я думаю… Я думаю, что немного пьян…
Я с трудом втянул носом воздух. Стол, стоящий у открытого окна, был накрыт на двоих. А я-то намеревался отвести жену в ресторан! Но в ту секунду даже не осмелился это предложить.
В конце концов я почти похоронным голосом произнес:
– Свершилось!
– Что свершилось?
Вероятно, она была готова услышать, что меня выгнали из полиции!
– Меня назначили.
– Куда назначили?
Кажется, на глазах у меня выступили слезы. Слезы досады или все же радости? И я сообщил:
– В бригаду особого назначения.
– Сядь. Я приготовлю тебе чашку крепкого кофе.
Она пыталась уговорить меня прилечь, но я не собирался в первый же день назначения не являться на работу. Я уже не припомню, сколько чашек крепкого кофе проглотил. Несмотря на настойчивость Луизы, я не смог ничего съесть. Только принял душ.
В два часа, когда я прибыл на набережную Орфевр, на моем лице играл нездоровый румянец и глаза подозрительно блестели. Все тело было как ватное, голова совершенно пустая.