Теперь мы могли говорить более-менее спокойно. Грей перекатывал бокал между ладонями и уточнял:
– Джейми говорил обо мне, так?
Я снова выдала себя, скривившись, когда услышала, что теряю исключительное право называть мужа уменьшительным именем. Хмурый Грей предложил:
– Если вас задевает такое обращение к нему, я буду называть его Фрэзером, как делал это в тюрьме.
– Не нужно, не утруждайте себя. – Я глотнула бренди. – Я знаю то, что вы были начальником Ардсмьюира. Джейми говорил, что вы друг и заслуживаете доверия.
Такие важные для Грея сведения я произнесла с неохотой и растягивая слова, чтобы уменьшить губернатору удовольствие от этой весточки, но он все равно расцвел улыбкой:
– Я рад. Спасибо. – Грей покачивал бокал, раскрывая букет бренди и глядя в колышущуюся жидкость янтарного цвета.
Отпив глоток, он отставил бокал, чтобы впредь заниматься одним только рассказом.
– Это правда, мы познакомились в тюрьме, когда я был начальником. Позже Ардсмьюир закрыли, а все заключенные должны были отправиться на принудительные работы в Америку. Я похлопотал, чтобы Джейми оставили в Англии под надзором. Он дал слово, что не попытается убежать. Я выхлопотал ему место в Хэлуотере, где друзья нашего дома имели поместье.
Грей заколебался, но все же объяснил, опустив голову:
– Я не мог допустить того, чтобы мы расстались навсегда.
Переданные им факты об обстоятельствах рождения Уилли и смерти его матери вызвали у меня естественный вопрос:
– Он любил ее?
Лягушка все еще барахталась у меня в животе; ее не удалось изгнать даже благодаря бренди.
– Мы не говорили об этом.
Грей налил себе еще бренди, хотя кашлял, допивая предыдущую порцию. Поглядев мне в глаза, он с усмешкой признался:
– Я очень сомневаюсь, чтобы это была любовь.
Вероятно, это должно было прозвучать как пошлость, но я очень надеялась, что сомнения Грея были верны.
– Кстати говоря, о мальчике я тоже не знал, потому что Джейми ничего не рассказывал, что у него происходит, но слухи сделали свое дело. Всем было ясно, что старик Эллсмир не сможет стать отцом ребенка и что Джинива, скорее всего, имеет любовника, но кто он, можно было только гадать. Конечно, когда Уилли было уже лет пять, стало ясно, что предполагаемый отец и есть настоящий. Этого нельзя было скрыть.
Губернатор продолжал пить.
– Любопытных было много, и поговаривали всякое, но были и такие, кто молчал, например моя теща.
– Правда?
– Ну да, а как же иначе! У нее не было выбора. Точнее, был: молчать и считать внука девятым графом Эллсмиром или сообщить всем, что он бастард, а его отец – преступник-шотландец, переспавший с господской дочерью?