Слава продолжил свой рассказ.
– Константин был возбужден, беспрестанно выражал мне сочувствие, говорил, что Алена была красавицей, отличной хозяйкой, заменила мать моему ребенку. Пока я копался в своем столе, он достал бутылку водки, две стопки, налил и предложил помянуть мою жену. Я отказался. Мы накануне обсуждали разные варианты и решили, что если Ермолаев предложит мне что-нибудь съесть или выпить – не соглашаться ни в коем случае. Я сказал, что за рулем и мне сейчас в милицию ехать. Константин стал меня уговаривать: «Можно подумать, ты никогда не ездил выпивши, уж мне-то можешь не рассказывать! Давай, по рюмочке, от одной ничего не будет, я тебе таблетку «Антиполицая» дам. Не по-христиански это, не помянуть». Я ответил, что уже поминал накануне, в одиночестве. Тогда он выпил сам, налил себе еще и опрокинул в рот вторую стопку. «Не хочешь помянуть свою жену, такую женщину…» – начал он. «Какую? – не выдержал я, – ты же ее едва знал, чего тебе-то переживать?» Он не ответил.
Несколько минут я продолжал делать вид, что ищу какую-то нужную мне бумажку. Честно говоря, я не хотел смотреть ему в лицо, боялся, что не сумею выдержать роль ничего не знающего супруга, только что потерявшего жену. Но первым сорвался Константин. До этого он расхаживал по кабинету, а теперь подскочил к моему столу и пододвинул мне рюмку:
– Помяни по-хорошему!
– С какой стати ты мне указываешь? – спросил я.
– Помяни мою Алену!
Изобразить удивление оказалось не трудно. Наконец-то он проговорился!
– Что ты сказал? – спросил я.
– Мою Алену, – повторил он. – Да, да, мою! Она была моей десять лет и ничьей больше! Ни ты, ни другие мужчины для нее ничего не значили, моя девочка на самом деле принадлежала только мне!
Он уже кричал. Честно говоря, я никогда не слышал, чтобы Константин повышал голос. Может, сто грамм водки без закуски так на него подействовали? Вообще-то он почти не пьет, манерничает, цедит свой любимый виски по капельке. При наличии отличной закуски за весь вечер ста грамм не выпьет. Говорит, что плохо переносит похмелье, и от большей дозы будет хворать целую неделю.
Я сказал ему, что он врет. Это Николай меня научил, говорил, что надо потянуть время, заставить его сказать правду, а подобное обвинение обычно провоцирует человека возразить.
– Ведь трудно представить, чтобы тебе ответили: «Да, я вру!» – вставил Коля. – Обычно пытаются доказать, что это правда.
Слава подтвердил:
– И Ермолаев попался на этот крючок:
– Мне ни к чему врать, – сказал он, садясь за свой стол. – Ты из этого кабинета все равно живым не выйдешь. Или ты выпьешь за упокой Алены вот эту стопку, или… – в руках у него оказался пистолет и он направил его на меня.