— Нужен план действий, — сказал я. — Залезть-то мы сюда залезли, а как будем выбираться и искать Ваню?
— Подождем еще, — предложил Гаврюша. — Может, чего и разведаем.
Директор обещался вечером сам прийти и поглядеть, чему вашего Ваню научили. А потом можно сделать так — я останусь и выслежу, где он ночует, а ваша милость выберется и прямиком — в полицию. Знаете, где в Риге полиция?
— В крепости, за ратушей, — вспомнил я. — Но форштадты тоже на части поделены, и найти частного пристава несложно. Ты хочешь сказать, что я должен спозаранку явиться с жалобой, что проклятые балаганщики хитростью увели племянника?
— Да, я как раз так и задумал. Вы приведете их в цирк, а я сразу представлю им вашего Ваню. И не придется никаких подножек мастерить.
Я вздохнул — такая блистательная идея останется невоплощенной! И дал себе слово передать господину де Баху чертеж — пусть хоть так возмещу ему расходы на Ваню.
Когда человек занят делом, время летит незаметно. Такое не раз случалось у нас с Тимофеем, когда мы мастерили, скажем, усовершенствованную колясочку для недотепы-сестрицы. Мы напрочь забыли про обед, голод ощутили только к вечеру, и Тимофей, не желая признавать своей вины в этом безобразии, буркнул:
— Жениться вам, барин, надо…
Предполагалось, что жена в самую неподходящую минуту своими криками о том, что кушанье простынет, оторвет нас от важнейшего дела.
Наблюдение за штукарями увлекло меня — к тому же ночи перед Петровским постом короткие, темнеет ближе к полуночи, и когда узкие окна вверху перестали пропускать достаточное количество света, я сообразил, что время позднее.
— Похоже, что де Бах уже не придет, — сказал я. — Охота ему слоняться тут в потемках.
— Сдается, так, — согласился Гаврюша. — Значит, вам надо отсюда выбираться, а я найду Ваню и буду его караулить.
— Нужно уговориться о сигнале, — решил я. — Если мне удастся спозаранку привести полицию, я как-то должен дать тебе знать об этом. Иначе поднимется шум и Ваня улизнет. Я могу пари держать, что тут есть довольно закоулков, чтобы спрятаться, и ни один полицейский не догадается сунуть туда нос.
— Да какой уж тут сигнал? Закукарекать разве? Или замяукать?
Мы едва не вступили в увлекательную беседу о тайных знаках, но тут в темном манеже началось какое-то движение, и мы высунулись из ложи, где все еще сидели на полу.
Какие-то люди при свете одной-единственной свечи бродили по манежу, их начальник расставлял их в нужных местах. А из ложи первого яруса кто-то покрикивал, давая краткие советы начальнику.
— Неймется штукарям, — недовольно сказал Гаврюша. — Помолиться и спать, а они все шастают, все шастают…