С одним
несданным
зачетом по
военной
подготовке выгонять
меня было,
видно, как-то
нескладно. После
седьмой
попытки военное
дело мне
перенесли на
осень. А
осенью зачет
у меня
приняли с
первого раза.
Уж не знаю, почему.
Может быть,
потому что
было слишком
очевидно (и
это знали уже
все), что дело
было не в
моих знаниях.
Возвращаюсь
к осени шестьдесят
первого года.
Настал день
второго
общего
комсомольского
собрания.
Партийцы стали
вести себя жестче.
Кто-то из них вышел
на трибуну и
стал бить
себя кулаком
в грудь.
«Ребята, –
говорил он, –
даю вам
честное
партийное
слово...» Он
стал клясться,
что исключение
Лейкина из
комсомола не
повлечет за
собой
автоматическое
исключение
из университета.
Видно,
партийцы и
гэбэшники,
наученные
опытом
собрания в
нашей группе,
хотели
исключить
возможность
всяких отговорок.
Они уже
ставили
вопрос
ребром. И давали
ясно понять,
что тот, кто
не
проголосует
за
исключение,
будет уже сам
первым
кандидатом
на выгон.
Все
сомнения
предлагалось
решать
прямолинейно,
на основании
простого
тезиса – «партия
всегда права».
Придумал это
еще
давным-давно
один из основоположников
советской
системы.
Правда, он
впоследствии
сам
засомневался
в справедливости
своего же
тезиса. Но
удар ледорубом
по голове разрешил
все его
сомнения раз
и навсегда.
Кто-то
из наших тоже
засомневался
было в этом
тезисе. Его
доводы были
такими: если сейчас
уже известно,
что партия
ошибалась в
прошлом, то
как можно
быть
уверенным,
что она не
ошибается
сейчас? Тут
выступил Саша
Горин и
сказал
примерно
следующее. Мы
должны считать,
что партия
всегда права
и никакие примеры
из прошлого
не должны
помешать этому.
Это уже
звучало
совсем, как в
пьесе Евгения
Замятина: «Да
если бы мне
церковь
сказала, что
у меня только
один глаз – я
бы согласился
и с этим, я бы
уверовал и в
это. Потому
что хотя я и
твердо знаю,
что у меня
два глаза, но
я знаю еще тверже,
что церковь –
не может
ошибаться".
Я
пытался
понять, что
означает это
Сашино выступление.
Действительно
ли он так
думал? А
может быть,
он ерничал? И
пытался с
серьезным
видом представить
всем нам это
утверждение
в наиболее выпуклой
форме, чтобы
была явно
видна его
нелепость?
Тогда я так и
не понял,
каково было
истинное
намерение
Саши Горина.
А сейчас я
думаю, что,
наверное,
Саша пытался
нам
намекнуть,
что мы
поставлены в
ситуацию, когда
должны
признать, что
у нас один
глаз. И ничего
с этим, мол, не
поделаешь.
Почти
все подняли
руку за
исключение
Миши из
комсомола. Фактически
всех заставили
поднять руку,
поставив
перед
нечеловеческим
выбором. Ты,
Сережа,
дважды
оказался на
высоте: и тогда,
в шестьдесят
первом, когда
проголосовал
«против», и
сейчас, когда
отказался
осуждать
своих
однокурсников,
которые
проголосовали
«за».